Их трое, занимающихся банковскими ячейками в ГДБ.
Начальник отдела, молодая дама, слегка усатая, несмотря на болезненные
эпиляции, обведшие ее губы красным, и высокий служащий, похожий на эндивий
(напомню его определение: вид цикория, белеющий в темноте). Начальник одевается
франтом на скромные бюджеты, то есть, старается быть верхом элегантности с теми
средствами, которые предоставляют в его распоряжение портные, работающие на
заказ по почте. Шеи у него нет, что избавляет от необходимости крахмалить
воротнички рубашек, а уши напоминают два гриба (съедобных) или два ануса,
покрытых пушком.
Толстый заводит трио в депозитарий.
Засунув руки в карманы, он прочищает горло. Затем
разом выбрасывает из хлебоприемника весь сгусток, такой же огромный, как те,
что выдавала та бедная Дама с Камелиями в конце своего галантного
существования.
– Мдам, мсье, – зачинает он. – Счас, уже на месте,
между нами, лучше будет без кривляний. Система сигнализации, чертовски
изощренная, клиенту мимоходом в ней не разобраться. И это возбуждает во мне
мысль, что кто-то из вас троих имеет длинный язык. Будьте любезны сказать, кто
именно, не торчать же нам тут внизу всю неделю. Сегодня вечером моя славная
женушка готовит мидии под белым соусом, и я ни за какие сокровища не хотел бы
упустить случай. С другой стороны, сообщаю вам, что я и мои коллеги, присутствующие
здесь, принадлежим к специальной службе, которая может позволить себе все,
включая руконаложение*. Никаких «превышений» для нас не существует, я понятно
выражаюсь? Спасибо. Теперь дело за вашими чистосердечными признаниями.
После такого наезда три действующих лица в поисках
достойной отповеди смотрят друг на друга.
– Я вас прошу, – величавится начальник, – за кого вы
нас принимаете?
Толстяк отвешивает ему оплеуху.
– Это плохой ответ, парень, ты не угадал. Попытайся
еще раз!
Тот настраивается взбудоражить охрану. Не тут-то было:
удар коленом в самую середину тройки рыцарских доспехов затыкает ему глотку по
принципу сообщающихся сосудов. Остальные двое в страхе принимаются противно
трястись. Я покидаю поле действия, спрашивая себя, не выйдет ли моя знаменитая
специальная бригада за его пределы.
Я поднимаюсь к трубофону в холле. Звоню в редакцию Франс-Суар.
В трудных случаях они всегда на месте, мои приятели с улицы Реомюр (рожденные
на бульваре Себастополь). Меня соединяют с редактором отдела происшествий.
Итак, что ж, ладно, моя история ему нравится, и он соглашается сделать все
быстро и хорошо, на первую полосу и не менее чем на две колонки.
После чего набираю номер нашего помещения на
Елисейских. Матиас только что перетащил туда свои походные пожитки. Он
выслушивает мой бред и обещает по-быстрому изготовить табличку с названием: Лаборатории
Орел или Решка и приколотить ее к нашим дверям. И потом уже не вылезать из
логова, ожидая звонка, на который я рассчитываю.
Осознавая, что поспособствовал распространению
фатализма, я возвращаюсь в депозитарий. Моему вкрадчивому взгляду предстает
душераздирающая сцена. Молодая усатая женщина на пике нервного срыва. Она
катается по полу, обильно обнажая ажурные чулки, черные подвязки, розовые трусики
с цветочками на окантовке. Плутовка. Ее коллеги пребывают в крайнем изумлении,
и каждый со своей стороны сожалеет, что не расчуял штучку раньше.
– Она, конечно, не красотка, но задница у нее просто
бьютифул, – подчеркивает Толстый, виновник этого «припадка».
– Что с ней? – осведомляюсь я.
– Утечка идет от этой дурищи, Главный. Мамзель
раскололась после трех-четырех затрещин. Какой-то кот сперва отдрючил ее, потом
потребовал подробностей о системе сигнализации в банке. Я того и остерегался.
Поэтому сначала потряс немного этих господ, предавительно, по поводу чего они,
конечно же, меня простят. Следовало подергать нервы девице; хорошенько
обусловить. Я едва обратился к ней, как она сломалась, не так ли, господа?
Те, кто с подбитым глазом, кто с треснувшей губой,
кивают помятыми вывесками.
Да, да, соглашаются они. Они понимают.
– Отсюда и все беды, – заявляет Мамонт с ученым видом.
– Некрасивые бабы, как только какой-нибудь забавник накачает их, уже себя не
помнят и готовы пересказать битву при Мазагране вдоль и поперек. Жду, когда
припадок пройдет, чтобы выяснить подробности о ее Казанове.
*
* *
Поздно, лавочка уже закрыта.
Опустошаем бутылочку скотч-терьера, резюмируя
ситуэйшн. Каждый кладет в свадебную корзинку нарытое за день. На ковре Люретт.
В Баре Трески, в восемнадцатом округе, он подцепил кончик кое-чего. Это
имеет отношение к Коротышке Дзану, бывшему жокею, ошивающемуся среди блатных
уже много лет. Он постоянно бывает в Баре Трески, где хозяин
предоставляет ему кредит. Недавно два господина искали его. Один из них спросил
у мсье Огюста, содержателя, «не потолстел ли со временем» Коротышка Дзан.
Люретт, блестящий специалист по мусорным бакам, тут же сделал стойку. Похоже,
именно худощавость экс-жокея интересовала их. Мой новый рекрут принес приметы
этих типов, а также фото Коротышки Дзана, снятое во времена, когда он избивал
своих скакунов хлыстом на бегах в Лоншан и Отей.
– Браво, Люлюр, хорошая работа, – делаю я ему
комплимент.
На три секунды он перестает жевать свой чуин, слегка краснеет
той частью физии, что не скрыта волосатостью, и подавляет улыбку.
Лефанже повезло меньше, и он не принес ничего нового,
не считая обещаний множества прохвостов барыг, более или менее известных,
предупредить его в случае, если им предложат похищенный в банке товар. Матиас
сообщает, что никаких звонков не было. Старик разражается длинной речью по
поводу того, насколько облеченные полномочиями работники ГДБ огорчены
произошедшим, что нам вообще-то глубоко (высоко?) до фонаря.
Я тасую колоду, чтобы раздать карты.
– Мы располагаем, дорогие друзья, четырьмя описаниями:
Коротышки Дзана, двух типов, искавших его, и паренька, завалившего на спину
служащую хранилища. Кроме того последний номер Франс-Суар помянул, что в
списке украденного фигурирует чемоданчик, принадлежащий Лабораториям Орел или
Решка и содержащий чрезвычайно патогенное вещество. В статье говорится, что
лаборатории настроены вступить в переговоры с бурильщиками сейфов на предмет
выкупа своего чемодана. Эта строка в подвале может приманить рыбку, вы
догадываетесь. Думаю, нужно пускаться на поиски четырех человек, приметы
которых мы имеем. Каждый действует по своему усмотрению и в том направлении,
какое ему нравится. Матиас остается дома ожидать возможного звонка. А пока,
Ржавый, сделай нам шесть экземпляров описаний. Полагаю, Люретт займется
Коротышкой Дзаном, поскольку уже был в Баре Трески. Жокей, вероятно,
вскоре вернется к своим привычкам. Приблизительно каждые два часа мы будем
звонить сюда, чтобы иметь возможность сконцентрировать наши силы, если
что-нибудь случится и возникнет такая необходимость. О ̉кей?
Старик напускает на себя вид дальновидного начальника.
– Вы позволите мне одно возражение, дорогой мой? –
спрашивает он слегка сардоническим тоном.
– Нет, Ахилл, – отвечает ему его дорогой. – Все, что я
вам позволю, это пойти лечь, если вам хочется спать. Здесь решаю я!
________________________________
*Берю, вероятно, имел сказать «рукоприкладство». –
Прим. автора.
Комментариев нет :
Отправить комментарий