Приближаясь на следующее утро к
своему отделу, Гросвенор с удивлением обнаружил, что входная дверь приоткрыта.
Луч света падал на противоположную стену коридора. Гросвенор ускорил шаг и
резко остановился на пороге.
Он увидел семерых техников из
химического отдела, включая тех двоих, что побывали вчера на его лекции. С
собой они принесли различные приборы и приспособления. Имелся целый ряд чанов,
горелок и трубок, предназначенных для доставки химических веществ в чаны.
Гросвенору вспомнилось, как вели себя химики
во время лекции. Он переступил порог, снедаемый беспокойством по поводу того,
что могло статься с его собственным инвентарем. В комнате действительно
располагалось кое-какое оборудование, но по большей части она служила временным
пристанищем для машин, закрытых обычно в прочих залах, которые доставали лишь
для проведения сеансов обучения. Специальная аппаратура Гросвенора хранилась в
других помещениях.
Через открытую дверь студии записи
он увидел, что она тоже оккупирована. Он онемел от удивления. Не узнавая никого
из присутствующих, он осмотрел одну за другой свои четыре комнаты. Три из них
были захвачены химиками: студия записи, лаборатория и мастерская. Четвертую,
где он держал технические средства и материалы, тоже не обошли вниманием: всю
мебель и портативные устройства перенесли и задвинули туда. К двери в эту
комнатку вел маленький коридор. Гросвенор с грустью сказал себе, что отныне
вход в его отдел будет находиться, по-видимому, здесь.
Несмотря ни на что, он не хотел пока
пускаться в гнев. Он обдумывал различные аспекты новой ситуации. Очевидно, от
него ожидали, что он заявит протест Мортону. Кент, надо полагать, хотел
обернуть инцидент в свою пользу в преддверии выборов. Гросвенор не очень ясно
представлял себе, какие дивиденды надеялся получить Кент, но, вероятно, главный
химик имел какую-то идею.
Гросвенор медленно вернулся в
студию. И здесь он заметил, что в чанах происходит процесс приготовления пищи.
Это было умно. Теперь сам собой напрашивался вывод, что его помещения,
наконец-то, стали служить чему-то полезному, тогда как раньше, очевидно, было
не так.
Гросвенор ни на секунду не усомнился
в мотивах, повлекших вторжение на его территорию. Кент его не любил. Не став
скрывать, что на ближайших выборах выступит против, Гросвенор только усилил
неприязнь химика. Кроме того, тот мог извлечь дополнительную выгоду из своей
мести, еще и настроив общественное мнение против Гросвенора.
Действовать следовало так, чтобы
инициатива Кента не принесла ему той пользы, на которую он рассчитывал.
Он подошел к одному из людей и
сказал:
– Не могли бы вы передать своим
товарищам, что я счастлив предоставленной мне возможности расширить познания
технического персонала химического отдела и надеюсь, никто из присутствующих не
откажется подучиться, не отрываясь от своей работы.
Он удалился, не дожидаясь ответа.
Обернувшись, увидел, что человек оторопело провожает его взглядом. Гросвенор
сдержал улыбку. С радостным ощущением он вошел в оставленное ему помещение:
наконец, он сможет опробовать несколько имеющихся у него новых методов
обучения.
Из-за устроенного беспорядка поиски
гипнотического газа заняли значительное время. Он потратил еще около четверти
часа на установку декомпрессионного крана на выводную трубку, чтобы газ,
распространяясь, не свистел. Потом перенес баллон во внешнюю комнату и поместил
в шкаф с сетчатой дверцей. Открыв кран, тут же запер дверцу на ключ.
Легкий аромат примешался к запахам,
исходящим из чанов. Гросвенор, уже собравшийся выйти, был остановлен тем
человеком, который присутствовал накануне на его лекции.
– Что вы туда засунули?
Гросвенор не утратил своего
спокойствия.
– Через мгновение вы уже ничего не
будете ощущать. Это входит в программу образования вашего персонала.
– Кто вас просил нас образовывать?
– Но послушайте, мистер Мэлдон, –
сказал Гросвенор, изобразив удивление, – какой другой причиной могу я объяснить
ваш визит ко мне?
Он добродушно рассмеялся.
– Впрочем, это шутка. Я ограничился
дезодорантом. Не хочу, чтобы воздух здесь стал непригоден для дыхания.
Он отошел, опять же не дожидаясь
ответа. Расположившись в дальнем углу, принялся следить за поведением людей. Их
было пятнадцать человек. Пятеро продемонстрировали полностью положительную
реакцию, еще пятеро – частично. Он продолжил наблюдение за теми и за другими.
После нескольких минут внимательного
изучения он двинулся вперед, остановился перед одним человеком и произнес
тихим, но твердым голосом:
– Зайдите в лабораторию через пять
минут, и я вам кое-что дам. Больше об этом не думайте.
Он отступил к двери, ведущей в
студию записи. Обернувшись, обнаружил, что Мэлдон подошел к этому человеку и
задал какой-то вопрос. Человек затряс головой, изображая явное недоумение.
Мэлдон в гневе воскликнул:
– Перестаньте делать вид, что он с
вами не говорил, я как раз смотрел на вас!
Техник, в свою очередь, тоже
разозлился:
– А я ничего не слышал, хотя был
гораздо ближе к нему!
Гросвенор перестал следить за
дискуссией, поскольку краем глаза заметил в соседней комнате человека, похоже,
достигшего стадии удовлетворительной внушаемости. Он тут же приблизился к нему
и тем же тихим, но твердым голосом отдал точно такой приказ, что и первому,
изменив только время: четверть часа вместо пяти минут.
К эксперименту в общей сложности
оказались годными шесть человек, что Гросвенор счел вполне достаточным для
своего плана. Среди девятерых остальных трое, включая Мэлдона, проявили более
слабую реакцию. Гросвенор не стал упорствовать долее. Пока ему нужны были
только верные случаи. Позже он сможет изменить исходные параметры для других.
Гросвенор направился в лабораторию,
где к нему вскоре присоединился первый из шести его подопечных. Гросвенор
улыбнулся ему и, показав крошечный кристаллический кубок с ободком,
предназначенным для закрепления приборчика в ухе, спросил:
– Вам доводилось уже видеть это?
Человек взял кристалл, покатал его
на ладони, потом замотал головой:
– Что за штука?
Гросвенор приказал:
– Поверните этой стороной и вставьте
прямо в ухо.
Тот беспрекословно повиновался, и
Гросвенор продолжил повелительным тоном:
– Думаю, вы обратили внимание на то,
что внешняя часть прибора имеет телесный цвет. Другими словами, заметить, что
вы носите эту чашечку, можно только с очень близкого расстояния. Если
кто-нибудь начнет задавать вопросы, скажите, что это аппарат для улучшения
слуха. Сами вы через минуту-другую перестанете его ощущать.
Человек заинтересовался:
– Я его в самом деле почти не
чувствую. А для чего он служит?
– Это радиоприемник, – ответил
Гросвенор. И далее перешел на размеренный тон, выделяя каждое слово: – Но вы не
будете осознавать то, что из него услышите. Сказанное станет проникать напрямую
в подсознание. Вы без всяких помех сможете воспринимать реплики других людей и
участвовать в беседах. Вы продолжите вести нормальную жизнь, не отдавая себе
отчета в том, что в вас происходит, пусть оно и не очень обычно. Вы больше не
будете об этом думать.
– Надо же! – подивился техник.
Он вышел, покачивая головой. Спустя
несколько минут в лаборатории появился следующий подопечный, затем по очереди и
остальные четверо, продемонстрировавших наибольшую внушаемость. Каждому из них
Гросвенор вручил миниатюрный радиоприемник и велел тут же пристроить его в ухе.
Затем, насвистывая, отправился
искать второй баллон с другим гипнотическим газом, которым заменил первый в
затянутом сеткой шкафу. На этот раз Мэлдон и еще четверо отреагировали в полной
мере. Среди оставшихся двое проявили легкую реакцию, один, слегка затронутый
порцией первого газа, похоже, совсем оправился, а последний, по-прежнему, не
показывал никаких признаков воздействия.
Гросвенор решил удовлетвориться,
полностью загипнотизировав одиннадцать подопечных из пятнадцати. Кент будет
неприятно удивлен, обнаружив такое количество гениальных химиков в своем
отделе.
Однако до окончательной победы было
еще далеко. Для этого, вероятно, придется браться за Кента более
непосредственным образом. Гросвенор поспешно приготовил запись для наушных
радиоприемников. Он запустил ее, продолжая прогуливаться по комнате и наблюдать
за людьми. Четверо подопечных выглядели озабоченными. Гросвенор приблизился к
тому из них, который не переставая тряс головой.
– Что с вами? – спросил он.
Человек смущенно хихикнул:
– Я слышу голос. Идиотизм какой-то.
– Громкий?
– Нет, скорее далекий. Сначала
затихает, затем снова…
– Это пройдет, – произнес Гросвенор
успокаивающе. – Должно быть, умственная усталость. Держу пари, сейчас уже
лучше.
Человек склонил голову набок, явно
прислушиваясь.
– Прекратилось. – Он вздохнул с
облегчением. – А то я уже начал беспокоиться.
Двоих из трех, выглядевших
озабоченными, Гросвенору удалось успокоить с относительной легкостью. Но
третий, вопреки усилиям, продолжал слышать голос. В конце концов Гросвенор
отвел его в сторону и под предлогом осмотра уха, снял миниатюрный приемник.
Человеку требовалась, вероятно, дополнительная подготовка.
Гросвенор поговорил по очереди с
каждым из оставшихся подопечных. Затем, удовлетворенный, зашел в свой кабинет,
где подобрал серию дисков, запрограммировав воспроизводящее устройство таким
образом, чтобы они звучали по три минуты в каждые четверть часа. Вернувшись в
студию, убедился, что все проходит нормально. Он решил, что может совершенно
спокойно оставить этих людей заниматься своей работой. Он вышел и направился к
лифтам.
Несколькими минутами позже он
добрался до математического отдела и попросил встречи с Мортоном. К его
удивлению, он был немедленно допущен.
Он нашел Мортона удобно
расположившимся перед большим письменным столом. Математик кивнул на стул, и
Гросвенор сел. У Мортона он оказался в первый раз и оглядывался вокруг с
любопытством. Одну из стен просторного кабинета полностью занимал экран. В
настоящий момент он представлял пространство под таким углом, что вся
Галактика, с крошечной пылинкой Солнца, была видна от края до края. Также в
поле зрения попадали многочисленные звездные скопления, которые, хотя и не
входили, строго говоря, в состав Млечного Пути, вместе с ним неслись сквозь
космическое пространство. При виде их Гросвенор вспомнил, что именно в одном из
данных скоплений в настоящий момент двигался Бигль.
После обмена обычными формулами
вежливости он поинтересовался:
– Уже решено, будем ли мы
останавливаться у одного из солнц этого скопления?
– Похоже, проект не нашел
необходимой поддержки, к моей радости. Мы направляемся прямо в другую галактику
и, следовательно, больше времени проведем вдали от Земли.
Начальник экспедиции наклонился
вперед, взял какую-то бумагу на столе, затем откинулся на спинку кресла.
Неожиданно он сказал:
– Мне доложили, что вас захватили.
Гросвенор улыбнулся. Он не
сомневался в том, что кое-кто из членов экспедиции воспринял новость с
известным удовлетворением. Много было тех, которые чувствовали себя неловко при
мысли о возможностях нексиализма. Они – а среди них не только сторонники Кента
– не одобрили бы вмешательства начальника в данное дело.
Несмотря на это Гросвенор пришел к
Мортону, чтобы понять, готов ли тот глянуть ситуации в лицо. В нескольких
словах он описал случившееся. Он закончил, сказав:
– Мистер Мортон, хочу, чтобы вы
попросили мистера Кента вернуться к себе.
В действительности он совсем не имел
желания увидеть такой приказ изданным, ему лишь нужно было посмотреть, сознает
ли сам Мортон опасность.
Начальник экспедиции поднял голову и
произнес ровным тоном:
– В конце концов, у вас очень много
места для одного. Почему бы не поделиться с другим отделом?
Ввиду такой нейтральной реакции
Гросвенор не имел иных средств, кроме как настаивать. Он сказал с твердостью:
– Должен ли я понимать так, что на
борту данного корабля руководитель отдела может захватить территорию другого
руководителя отдела, даже не испросив предварительно разрешения вышестоящего
начальства?
Мортон ответил не сразу. Лишенная
иллюзий улыбка бродила по его лицу. Наконец, он заговорил.
– Мне кажется, вы недостаточно ясно
представляете мое положение на борту Бигля. Прежде чем принять
какое-либо решение, касающееся руководителя отдела, я должен посоветоваться с
другими. – Он посмотрел в потолок. – Предположим, я внес вопрос в повестку дня
и после обсуждения было решено выделить Кенту ту территорию, которую он занял в
вашем отделе. В результате мы получим признанный статус, то есть, постоянный. –
Он закончил непринужденным тоном: – Думаю, вам не очень хочется увидеть ваше
жизненное пространство ограниченным уже окончательно.
Он улыбнулся шире.
Гросвенор, добившийся своей цели,
вернул Мортону улыбку.
– Счастлив был получить вашу
поддержку в настоящем деле. Так значит, я могу рассчитывать на вас в том, чтобы
Кент не внес вопрос в повестку дня?
Если Мортон и был удивлен таким
поворотом, то не дал этого заметить.
– Повестка дня является как раз тем
пунктом, на который я имею немалое влияние. Собственно, мой кабинет ее и готовит.
Именно я ее и представляю. Руководители отделов могут потребовать, чтобы
ходатайство Кента было внесено в повестку одного из будущих собраний, но не
ближайшего.
– Полагаю, – произнес Гросвенор, –
мистер Кент уже подал заявку на приобретение четырех комнат в моем отделе?
Мортон подтвердил. Он положил
бумагу, которую держал в руке, на место и взял хронометр. Внимательно его
изучил.
– Очередное собрание пройдет через
два дня. Затем через неделю, если только я его не перенесу. Думаю… – Тон
Мортона стал задумчивым, – думаю, у меня не возникнет особых трудностей с
отменой того, которое должно состояться через двенадцать дней. – Он положил
хронометр и встал. – Это вам даст двадцать два дня на то, чтобы справиться с
ситуацией.
Гросвенор медленно поднялся. Он решил
не делать никаких комментариев по поводу предоставленной отсрочки. В настоящий
момент он считал ее совершенно достаточной, но, заявив это, рисковал показаться
чересчур самонадеянным. Вероятнее всего, ситуация действительно разрешится
задолго до окончания данного времени, однако исход не был предопределенным:
либо он вернет себе свою территорию, либо его поражение станет уже признанным
фактом.
Он произнес громко:
– Существует еще один вопрос, к
которому хотелось бы привлечь ваше внимание. Мне кажется, я должен иметь
возможность общаться напрямую с руководителями отделов, когда надеваю скафандр.
Мортон улыбнулся.
– Уверен, что в данном случае речь
идет о простом упущении. Я прослежу за тем, чтобы оно было исправлено.
Они пожали друг другу руки и
расстались. Возвращаясь в отдел, Гросвенор говорил себе, что в каком-то очень
не прямом смысле нексиализм начинает утверждаться на корабле.
Войдя в первую комнату, он к своему
удивлению обнаружил в ней Зиделя, который наблюдал за работающими людьми.
Заметив его, психолог приблизился, покачивая головой.
– Молодой человек, – спросил он, –
не кажется ли вам, что это несколько аморально?
Гросвенор не без страха осознал, что
тот догадался, объектами какого рода экспериментов стали люди. Он постарался не
выдать своего беспокойства голосом:
– Абсолютно аморально. Я чувствую то
же самое, что чувствовали бы вы, подвергнувшись захвату, вопреки вашим законным
правам.
«Что он здесь делает? – думал
Гросвенор. – Кент попросил его провести расследование?»
Зидель потер подбородок. Это был
широкоплечий человек с блестящими черными глазами.
– Вы не очень хорошо меня поняли, –
сказал он. – Но, я смотрю, вы чувствуете себя правым.
Гросвенор изменил тактику.
– Вы намекаете на способ обучения,
который я применил по отношению к этим людям?
Он не испытывал угрызений совести.
Каковы бы ни были причины, приведшие сюда Зиделя, он хотел обернуть его
присутствие в свою пользу. Он надеялся вызвать у психолога внутренний конфликт
и сделать его нейтральным в своем противостоянии с Кентом.
Зидель ответил с едва уловимой
язвительностью:
– Совершенно верно. По просьбе
мистера Кента я осмотрел тех людей из его персонала, поведение которых ему
показалось не очень нормальным. Теперь я должен сообщить мистеру Кенту
результаты моего обследования.
– Почему? – спросил Гросвенор. И
продолжил степенным голосом: – Мои рабочие помещения были захвачены человеком,
который меня невзлюбил за то, что я открыто объявил о своем нежелании
голосовать за него на выборах. Поскольку этот человек действовал вопреки
законам, регулирующим жизнь на борту, я имею полное право защищаться с
использованием всех своих возможностей. Соответственно, я прошу вас сохранять
нейтралитет в ссоре, носящей исключительно частный характер.
Зидель помрачнел.
– Вы не понимаете, – сказал он. – Я
здесь нахожусь в качестве психолога. Я вижу, вы загипнотизировали пациентов, не
испросив на то их разрешения, и считаю это абсолютно безнравственным. Я удивлен
тому, что вы ожидаете от меня соучастия в деле, которое я совершенно не
одобряю.
– Могу вас заверить, – ответил
Гросвенор, – что мои личные моральные принципы столь же строги, как и ваши.
Действительно, эти люди были загипнотизированы мной без предварительного
обсуждения с ними, но я принял все меры предосторожности, чтобы им не повредить
и не доставить никаких неудобств. В таких условиях я не вижу, почему вы
чувствуете себя обязанным принять сторону Кента.
– Это ссора между вами и Кентом… не
так ли?
– Совершенно верно, – сказал
Гросвенор, догадываясь, куда клонит Зидель.
– И тем не менее, вы загипнотизировали
не Кента, а группу ни в чем не повинных зрителей, разве нет?
Гросвенор припомнил, как вели себя
химики на его лекции. Не так уж невинны были и остальные, как могло показаться.
– Не стану спорить с вами в этом
пункте. Я мог бы ответить, что с незапамятных времен бездумное большинство
всегда расплачивалось за слепое повиновение приказам вожаков, цели которых оно
не удосужилось понять. Но вместо того, чтобы входить в рассмотрение данных
соображений, я хочу вам задать вопрос.
– Да?
– Вы заглядывали в комнату, в
которой находятся мои машины?
Зидель молча подтвердил.
– Вы видели диски?
– Да.
– Следовательно, вы знаете, о чем в
них толкуется?
– О химии.
– Это все, чему я их обучаю, –
сказал Гросвенор. – И это все, чему я собирался обучать их в будущем. Я рассматриваю
свой отдел как образовательный центр. Те, что проникают сюда силой, будут
просвещаться, хотят они того или нет.
– Признаюсь, – сказал Зидель, – я не
понимаю, как это вам поможет разрешить вашу проблему. Однако сообщу Кенту, что
именно вы сделали. У него не должно быть причин сердиться на то, что вы
увеличиваете профессиональные познания персонала отдела.
Гросвенор не ответил. Он имел свое
представление о том, до какой степени обрадуется Кент, когда выяснится, что его
ученики вскоре станут более сведущими в их специальности, чем он сам.
Он с грустью смотрел на то, как
Зидель исчезает в коридоре. Поскольку теперь Кент, вне сомнения, все узнает, не
оставалось ничего иного, кроме как придумывать другой план противодействия.
Время для принятия драконовских мер еще не наступило. Он не мог быть уверенным
в том, что даже одобренная и поддержанная акция, не приведет к появлению тех
самых раздоров и расколов на борту корабля, которые он хотел предотвратить.
Несмотря на сдержанность, проявленную им самим по отношения к циклической
концепции истории, не следовало забывать, что цивилизации действительно всегда
рождались, старились, затем умирали от старости. Перед тем, как предпринимать
новые шаги, стоило зайти к Корите и спросить, в какие ловушки он рисковал угодить
по недосмотру.
Он нашел японца во второй
библиотеке, которая располагалась на том же этаже, что и нексиалистский отдел.
Корита уже уходил, и Гросвенор пристроился рядом. Без предисловий он изложил
ему проблему, которая его занимала.
Корита ответил не сразу. Они прошли
весь коридор, когда историк, наконец, заговорил.
– Друг мой, – сказал он, – я уверен,
вы осознаете, насколько трудно разрешить определенную проблему, основываясь на
обобщении: а практически ничего другого циклическая теория истории не предлагает.
– Несмотря ни на что, – сказал
Гросвенор, – какие-то аналогии могли бы оказаться очень полезными. Из всего
прочитанного мною по этому поводу я сделал для себя вывод, что наша собственная
цивилизация пребывает на стадии «зимы». Другими словами, мы находимся в
процессе совершения ошибок, которые приведут к нашему исчезновению. Хотелось бы
знать поточнее.
Корита пожал плечами.
– Постараюсь быть кратким. Главным
общим знаменателем «зимнего» периода всех цивилизаций выступает то, что в это
время миллионы людей начинают все лучше и лучше понимать, как функционируют
разные вещи. Суеверные и сверхъестественные объяснения того, что происходит в
мозге и теле, не удовлетворяют больше никого. Постепенное накопление знаний
приводит к тому, что самые недалекие умы уже хорошо разбираются и
отвергают претензии меньшинства на наследственное превосходство. Именно тогда
начинается непримиримая борьба за равенство.
Корита немного помолчал, потом
продолжил:
– Собственно эта борьба за улучшение
личного положения и определяет наиболее значимые параллели между «зимними»
периодами всех известных в истории цивилизаций. К счастью или к несчастью,
сражения учиняются внутри законной системы, направленной на защиту меньшинства,
которое за ней укрывается. Подоспевшие к месту баталии слепо бросаются в
схватку, не понимая ее мотивов. В результате возникает настоящий хаос, в
котором с упоением сталкиваются взбудораженные умы. В своем исступлении и жажде
власти люди повинуются вожакам, идеи которых столь же туманны, как и их
собственные. И каждый раз возникающий в результате беспорядок приводит
последовательными, хорошо известными этапами, к статичной и окончательной фазе
феллахов.
Рано или поздно одна из групп
возвышается над другими. Добившиеся своего вожди восстанавливают порядок
такими кровавыми методами, что массы усмиряются. Очень быстро группа,
оказавшаяся у власти, начинает ограничивать активность других граждан.
Лицензирование и другие регулирующие меры, обязательные для всего
организованного общества, используются в качестве инструментов подавления и
монополизации. Вскоре отдельному человеку становится очень трудно, а потом и
невозможно затеять новое предприятие. И таким образом мы начинаем быстро
продвигаться к кастовой системе античной Индии и другим, менее известным, но
столь же негибким социальным устройствам, таким, как Римская империя к 300-му
году после Рождества Христова. Человек рождается в определенном положении и не
может над ним подняться… Это краткое изложение способно оказаться вам полезным?
Гросвенор чинно ответил:
– Как я уже говорил, мне нужно найти
решение предложенной мистером Кентом проблемы, не впадая в ошибки, свойственные
человеку стареющей цивилизации, которую вы мне только что описали. Мне хотелось
узнать, имеются ли разумные основания надеяться на то, что получится защитить
себя, не усугубив притом уже развернувшейся на борту Бигля борьбы.
Корита тонко улыбнулся.
– Если вы преуспеете, это будет
уникальная в своем роде победа. Еще ни разу в истории человечества не удавалось
разрешить данную проблему. Но все-таки удачи вам, молодой человек!
Комментариев нет :
Отправить комментарий