Альфред Э. Ван Вогт. ПУТЕШЕСТВИЕ НА КОСМИЧЕСКОМ КОРАБЛЕ "БИГЛЬ". Глава 7



ЛЕКЦИЯ С ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ДИСКУССИЕЙ

          Нексиализм – это наука, имеющая своей целью координацию элементов какой-либо области знания с элементами других областей. Она предлагает методы ускорения процесса усвоения новых сведений и эффективного использования уже изученного. Добро пожаловать на лекцию

ЭЛЛИОТА ГРОСВЕНОРА,
которая состоится в отделе нексиализма
9/7/1 в 15.50*

Гросвенор прикрепил свое сообщение к доске объявлений. Затем слегка отступил, чтобы оценить впечатление. Его приглашение занимало очень маленькое место среди уведомлений о восьми других лекциях, трех художественных фильмах, четырех документальных, девяти дискуссионных кружках и множестве спортивных соревнований. Следовало еще учесть тех, кто удалился в свои каюты, чтобы почитать, дружеские сборища и посетителей полудюжины баров и кафе – как обычно, по вечерам их число было велико.
         И тем не менее, он мог рассчитывать на то, что его извещение прочтут. Оно отличалось от всех остальных, отпечатанных на бумаге, и представляло собой табличку толщиной примерно в сантиметр. Буквы рельефно выделялись на переливающемся фоне, постоянно меняющем свой цвет. Тонкий полихромный диск, вращающийся в магнитном поле внутри пластины, преобразовывал источник света. Сами буквы тоже изменяли окраску, то по одной, то целыми группами. Поскольку частота испускаемых волн в следующее же мгновение становилась иной, полученные цветовые комбинации ни разу не повторялись.
Таким образом, его объявление выделялось из своего окружения, словно яркая неоновая вывеска среди нарисованных бедных родственниц.
Гросвенор направился в столовую. На входе какой-то человек всунул ему в руку листок плотной бумаги. Удивленный Гросвенор глянул в него и прочел:

НАЧАЛЬНИКОМ ЭКСПЕДИЦИИ ДОЛЖЕН СТАТЬ КЕНТ

Мистер Кент возглавляет самый важный отдел нашей экспедиции. Проявляемый им дух сотрудничества с представителями прочих отделов всем хорошо известен. Грегори не только ученый, но и человек большого сердца, знающий проблемы других людей. Не стоит забывать, что помимо ста восьмидесяти военных и членов экипажа на борту корабля присутствуют восемьсот сорок ученых, возглавляемых администрацией, выбранной впопыхах ничтожным меньшинством прямо перед стартом. Подобное положение несправедливо. Мы имеем право на демократическое представительство.

ПРЕДВЫБОРНОЕ СОБРАНИЕ
9/7/1
в 15 часов
Голосуйте за Кента!
 
          Гросвенор сунул воззвание в карман и вошел в ярко освещенный зал. Личности, подобные Кенту, подумалось ему, редко отдают себе отчет о последствиях, к которым рискуют привести их старания развести людей по двум враждебным лагерям. В течение двух последних веков более половины межзвездных экспедиций пропало. Причины их исчезновения можно было искать только в том, что происходило на борту вернувшихся кораблей. Обычно, там царили разлады, ожесточенные споры, разногласия по поводу целей и задач, и разделение на группировки. Число последних возрастало почти в прямой пропорции к длительности путешествия.
Выборы в экспедициях стали недавним нововведением. Разрешение было дано по причине того, что люди крайне неохотно смирялись с необходимостью беспрекословного подчинения воле руководства, назначенного заранее. Однако корабль не является государством в миниатюре. Во время путешествия потери восполнить нелегко. Перед лицом катастрофы человеческие ресурсы ограничены.
Озабоченный этими размышлениями и раздосадованный тем, что политическое событие совпало по времени с его лекцией, Гросвенор направился к своему столу. Зал был полон. Его компаньоны по этой неделе – трое молодых ученых из разных отделов – уже сидели и ели.
Когда он опустился на стул, один из них произнес жизнерадостным тоном:
– Ну, и на какую несчастную беззащитную женщину мы набросимся сегодня?
Гросвенор засмеялся с добродушием, хотя и знал, что эти слова были шуткой лишь наполовину. Разговор молодых людей обнаруживал тенденцию к однообразию, постоянно скатываясь к женщинам и сексу. Сексуальная проблема решалась химическим методом, путем включения некоторых препаратов в пищу. Физическая потребность устранялась, но чувства оставались неудовлетворенными.
Никто не ответил на вопрос. Карл Деннисон, химик, сделав замечание его задавшему, повернулся к Гросвенору.
– Как собираетесь голосовать, Гров? – спросил он.
– Самым тайным образом, – ответил Гросвенор. – Давайте лучше вернемся к той блондинке, о которой Эллисон рассказывал утром…
Деннисон не отступал:
– Вы проголосуете за Кента, не так ли?
Гросвенор улыбнулся.
– Я еще не думал. У нас несколько месяцев до выборов. Чем вам неугоден Мортон?
– По сути, это человек, которого назначило правительство.
– Тем не менее, он устраивает меня, да и вас, вроде, тоже.
– Он всего лишь математик, а не ученый в прямом смысле слова.
– Вы открываете мне нечто совсем новое. Столько лет я прожил в иллюзии, что математики относятся к ученым.
– Все верно. Лукавое сходство порождает иллюзию.
Деннисон явно пытался приобщить их к одному из своих самых глубоких убеждений. С серьезным видом он наклонился вперед и продолжил так, словно они уже согласились с ним:
– Ученые должны сплотиться. Вы отдаете себе отчет, что у нас тут полный корабль людей науки? И кто же поставлен руководить нами? Человек, работающий в области абстрактного. Он не может иметь достаточной подготовки, для того чтобы решать практические проблемы.
– Это смешно. Мне кажется, он совсем неплохо справляется с преодолением наших реальных трудностей.
– Мы способны сами справиться с нашими трудностями.
Деннисон выглядел раздраженным.
Гросвенор нажал на несколько кнопок. Из люка подъемника в центре стола начали появляться первые блюда его обеда. Он втянул воздух носом:
– О! опилки жареного дерева, прямиком из химического отдела. Восхитительный аромат! Вот только, спрашиваю я себя, достаточно ли приложено усилий к тому, чтобы опилки с планеты кота стали такими же питательными, как те, которые мы брали с собой? – Он поднял руку. – Нет, не отвечайте. Я не хочу расставаться с моими иллюзиями о добросовестности отдела мистера Кента, даже если мне не нравится, как там обходятся с другими. Знаете, я просил его оказать немного содействия в духе того сотрудничества, о котором говорится в листовке, и он посоветовал обратиться к нему через десять лет. Я полагаю, в тот момент он не думал о выборах. Кроме того, у него хватило бесцеремонности устроить собрание в тот самый вечер, когда я читаю лекцию.
Он принялся есть.
– Никакая лекция не может быть столь же важной, как наше предвыборное собрание. Мы займемся обсуждением вопросов, касающихся условий работы каждого из нас на этом корабле, включая и вас. – Лицо Деннисона покраснело, а голос затвердел: – Послушайте, Гров, я действительно не понимаю, что вы можете иметь против человека, которого едва знаете. Кент из тех, кто никогда не забывает своих друзей.
– Бьюсь об заклад, для тех, кто не пришелся ему по сердцу, у него припасено совсем другое отношение, – сказал Гросвенор. Он пожал с нетерпением плечами. – Карл, на мой взгляд, Кент представляет все самое деструктивное в современной цивилизации. Если верить теории цикличности истории, высказанной Коритой, мы находимся на стадии «зимы» нашей культуры. Нужно будет на днях попросить его объяснить мне более подробно, но уже сейчас я достаточно убежден в том, что устроенная Кентом карикатура на демократическую кампанию является одним из самых отвратительных проявлений этого зимнего периода.
Ему хотелось добавить, что собственно для предотвращения таких вариантов развития событий он и находится на борту, но, естественно, об этом не могло быть и речи. Раздоры, подобные зародившемуся на Бигле, уже привели к катастрофе столько предыдущих экспедиций. Люди не знали, но именно по данной причине межзвездные корабли стали местом проведения разнообразных социологических экспериментов с нексиалистами, выборами, двойным командованием и прочими многочисленными изменениями в деталях. Все помянутое представляло собой попытки сделать менее дорогостоящим освоение человеком космоса.
На лице Деннисона нарисовалась насмешливая гримаса. Он воскликнул:
– Растолкуйте мне этого молодого философа! – И добавил уже без обиняков: – Послушайтесь доброго совета, голосуйте за Кента, так будет лучше для вас!
Гросвенор с трудом сдержал раздражение.
– И что он может мне сделать, лишить моей порции опилок? А вдруг я сам настроился выставить свою кандидатуру на пост шефа? Я, пожалуй, соберу все голоса тех, кто моложе тридцати пяти. В конце концов, нас больше, чем стариков, в три, а то и четыре раза. Демократия требует пропорционального представительства.
Деннисон, похоже, снова обрел свое спокойствие. Он сказал:
– Вы совершаете серьезную ошибку, Гросвенор. Вы еще убедитесь в этом.
Остаток обеда прошел в молчании.

Следующим вечером, когда до 15.50-ти оставалось пять минут, Гросвенор начал осознавать, что его рекламное панно не принесло никакого результата. Он был в замешательстве. Он понимал, что Кент мог не допустить своих приверженцев на лекцию, устроенную тем, кто откровенно выступал не на его стороне. Но даже если руководитель химического отдела контролировал большинство избирателей, оставались еще сотни участников экспедиции, на которых его влияние не распространялось. Гросвенор не удержался от того, чтобы припомнить слова одного из членов правительства, тоже нексиалиста, сказанные им накануне старта корабля:
– Ваша миссия на борту Бигля не станет легкой. Нексиалистские концепции обучения и функционирования социальных организмов абсолютно новые. Старшее поколение будет бороться с ними инстинктивно. Что касается молодых, то они получили образование по обычным методикам и неизбежно окажутся настроенными враждебно по отношению к тому, что может объявить их недавно освоенные приемы и методы уже устаревшими. А вам самому еще лишь предстоит применить на практике то, что вы изучили в теории, даже если в вашем особом случае осуществление этого перехода включалось в программу обучения. Помните только, что и человек, который прав, довольно часто бывает вынужден добиваться того, чтобы его слушали в критические моменты.
В 16.10 Гросвенор подошел к доске объявлений, расположенной между двумя барами в центральном коридоре, и перенес начало своей лекции на 17 часов. В 17 часов изменил время на 17.50, затем на 18. «Они скоро выйдут, – думал он. – Политическое собрание не может продолжаться вечно. И другие лекции продлятся самое большее два часа». За пять минут до восемнадцати он расслышал шаги двух людей, медленно идущих по коридору. Шаги затихли перед открытой дверью отдела Гросвенора, потом чей-то голос сказал:
– Надо полагать, здесь.
Они рассмеялись без видимой причины. В следующее мгновение в проеме показались двое молодых людей. Поколебавшись немного, Гросвенор поприветствовал их дружеским кивком головы. С первого дня путешествия он поставил себе задачей узнать всех людей, находящихся на борту: голоса, лица, имена и все, что удавалось выведать на их счет. Участники экспедиции были столь многочисленны, что до сего дня он различал еще не всех. Но этих двоих он помнил, они принадлежали к персоналу химического отдела.
Он осторожно наблюдал за ними, пока они обходили комнату, разглядывая обучающие машины. Они явно забавлялись. В конце концов они устроились на стульях, и один из них спросил с подчеркнутой вежливостью:
– Когда вы предполагаете начать вашу лекцию, мистер Гросвенор?
Гросвенор посмотрел на часы.
– Примерно через пять минут.
За это время подошли еще восемь человек. Гросвенор заметно приободрился, тем более что поначалу ничто не предвещало хорошего; кроме того, он обрадовался, обнаружив в аудитории Дональда Мак Канна, руководителя геологического отдела. И даже факт нахождения среди присутствующих четырех химиков его не смутил.
Осчастливленный, он приступил к своей теме: условный рефлекс и его роль в науке от Павлова до момента, когда он стал краеугольным камнем методологии нексиализма.
Когда он закончил, Мак Канн подошел к нему и заговорил:
– Я обратил внимание на то, что, среди прочего, вы ссылалась на машины для обучения во сне. – Он хихикнул. – Я вспоминаю одного из моих старых профессоров, который не уставал повторять, что для усвоения всех современных научных знаний понадобится не более тысячи лет. Похоже, вы не согласны с этим ограничением.
Гросвенор заметил в его серых глазах дружеский блеск.
– Это ограничение, – ответил он с улыбкой, – частично обусловлено старым методом использования машин без предварительной подготовки обучающегося. Сегодня в институте нексиализма прибегают к гипнозу и психотерапии, чтобы преодолеть первоначальное сопротивление. Когда меня тестировали при поступлении, моя нормальная толерантность к гипногенератору едва дотягивала до пяти минут на каждые два часа.
– Весьма невысокая толерантность, – сказал Мак Канн. – В моем случае, например, тесты показали три минуты на каждые полчаса.
– Но вы свой показатель таким и оставили, верно?
– А вы что сделали со своим?
– Ну, сам-то я ничего не делал. Мою обучаемость подвергали различным усовершенствующим процедурам, пока я не стал спать глубоким сном восемь часов при непрерывно работающем аппарате. Различные другие методики дополнили мое образование.
На последнюю фразу геолог не обратил внимания.
– Восемь часов подряд? – воскликнул он изумленно.
– Подряд, – подтвердил Гросвенор.
Старый ученый задумался.
– В любом случае, – произнес он наконец, – это способно довести период усвоения только до одной трети от общего времени. Даже без техники улучшения многие могут подвергаться гипнотическому обучению в течение пяти минут на каждые четверть часа сна.
Гросвенор отвечал медленно, ни на мгновение не отводя взгляда от лица собеседника.
– Но им нужно повторять изучаемое несколько раз.
Выражение, мелькнувшее на лице Мак Канна, подсказало ему, что замечание достигло цели. Он поспешил продолжить:
– Я совершенно уверен, что вам случалось, увидев или услышав что-нибудь всего одни раз, потом уже никогда не забывать. Но в то же время, другие слуховые или зрительные впечатления, такие же глубокие, как и те, которые неизгладимо запечатлены в вашей памяти, иногда меркнут до такой степени, что вы не можете припомнить их в точности, даже если кто-нибудь о них упомянет. Этому есть причины, и в институте нексиализма определили данные причины.
Мак Канн ничего не ответил. Он стоял, поджав губы. Гросвенор обратил внимание на то, что четверо химиков собрались у выхода в коридор и вполголоса о чем-то спорят. Он не стал задерживаться на них взглядом и сказал геологу:
– В самом начале мне время от времени казалось, что требуемые от меня усилия превышают мои возможности.
Мак Канн кивнул.
– Предположу, что наиболее значимых результатов вы добились с помощью этих маленьких фильмов, в которых изображение остается на экране лишь долю секунды.
Гросвенор подтвердил:
– У нас действительно были демонстрации тахистоскопических лент примерно по три часа в день, но это представляет всего лишь сорок пять процентов от общего объема обучения. Главный секрет кроется в скорости и повторении.
– Вся наука в одном курсе! – воскликнул Мак Канн. – Вот что вы называете интегральным образованием.
– Это только один из аспектов. Мы учились с помощью всех чувств, используя слух, осязание и даже обоняние.
И еще раз Мак Канн замер с пораженным видом. Гросвенор заметил, что молодые химики, наконец, решили уйти. Из коридора донеслись приглушенные смешки. Шум вывел Мак Канна из задумчивости. Геолог протянул руку и сказал:
– Зайдите на днях в мой отдел. Возможно, нам удастся найти способ объединить ваш интегральный подход и наш практический опыт. Посмотрим, что это принесет, когда мы в следующий раз совершим посадку на какой-нибудь планете.
Направляясь в свою спальную каюту, Гросвенор тихо насвистывал. Он только что одержал первую победу, и ощущение не было неприятным.



________________ 

* Речь идет об автономном времени межзвездной экспедиции, час в этом календаре состоит из ста минут, сутки – из двадцати часов. Неделя включает в себя десять дней, месяц – тридцать, год – триста шестьдесят. Дни и месяцы не имеют названий и различаются только по номерам. Отсчет начинается с момента старта. – Прим. автора.


Скачать роман
 

Комментариев нет :