Гросвенор протянул свои верительные
грамоты охраннику, преграждавшему вход в рубку управления. Тот с подозрением
изучил документы.
– Вроде бы в порядке, – сказал он
наконец. – Но в любом случае, вы первый человек моложе сорока, из тех, кого я
пропускаю. Как вы добились этого в таком молодом возрасте?
Гросвенор улыбнулся:
– Мне повезло выбрать совсем новую
науку.
Охранник еще раз поглядел в
удостоверение, потом вернул его.
– Нексиализм? Что это такое?
– Прикладной тотализм, – ответил
Гросвенор.
И переступил порог.
Оглянувшись, он заметил, что человек
провожает его оторопевшим взглядом. Он усмехнулся, потом выбросил инцидент из
головы. В рубке управления он оказался в первый раз и смотрел на все
зачарованным взглядом. Приборная панель, занимавшая ограниченную площадь,
впечатляла своей структурой. Она представляла собой ряд уровней, расположенных
друг над другом закругленными террасами метров пятидесяти длиной, с уступа на
уступ вели узкие крутые лесенки. Приборами можно было управлять, передвигаясь
по террасам своим ходом, или же, что гораздо быстрее, на подвесном операторском
сидении, прикрепленном к потолку с помощью перевернутого подъемного крана. В
глубине помещения был устроен зал с сотней удобных кресел, достаточно широких,
чтобы в них могли разместиться люди в космических скафандрах. Двенадцать ученых
уже сидели там, Гросвенор тихо пристроился с краю. Минутой позже Мортон и Лит
появились из дверей, ведущих на капитанский мостик, и присоединились к
собравшимся руководителям отделов. Командир сел, а Мортон начал без
предисловий:
– Нам известно, что из всех
механизмов машинного зала наибольший интерес для монстра представляет
электрогенератор. И он применил все свои способности, удесятеренные паникой,
чтобы запустить его до того, как мы проникнем через двери. Имеет ли кто
высказать какие-либо замечания по этому поводу?
Слово взял Пеннонс:
– Кто-нибудь может объяснить, каким
образом кот добился того, чтобы двери стали неприступными?
Гросвенор сказал:
– Существует способ, позволяющий
удерживать металл в твердом состоянии даже при температурах значительно выше
точки плавления. Но, насколько мне известно, это требует не одну тонну
оборудования, которым мы не располагаем на корабле.
Кент повернулся и посмотрел на него.
– Чем нам сейчас поможет знание
того, как он ухитрился это устроить? – заметил он с резкостью. – Если мы не
сумеем пробиться через двери с помощью дезинтеграторов, нам конец. Он сделает с
кораблем все, что захочет.
Мортон покачал головой.
– Мы должны найти выход и именно для
этого собрались.
Он повысил голос:
– Селенски!
Пилот, расположившийся на
операторском сидении, высунул голову. Гросвенор удивился, обнаружив его там.
– Да, сэр? – откликнулся Селенски.
– Запустите все машины!
Пилот плавно перенесся на сидении к
центральному рубильнику. Он осторожно перевел ручку в нужное положение. Корабль
вздрогнул, визжащий свист наложился на мощный гул, задрожал пол. Затем огромный
корабль вернулся в свое равновесное состояние, машины исправно работали, гул
преобразился в едва слышимое гудение.
Не медля более, Мортон сказал:
– Я попрошу специалистов представить
свои соображения по поводу того, как справиться с котенком. Нам нужно провести
обсуждение с руководителями различных отделов и, самое главное, как бы ни были
интересны любые теории, выработать практические методы.
«Другими словами, – грустно подумал
молодой ученый, – Эллиот Гросвенор, нексиалист, вы нам ни к чему». А ведь то,
что пытается найти Мортон, предполагает объединение различных наук; такова в
точности и цель нексиализма. Однако Гросвенор знал, что не окажется в числе
специалистов, узнать мнение которых стремится Мортон, и он не ошибся.
По истечении двух часов Мортон
произнес усталым голосом:
– Полагаю, пора устроить получасовой
перерыв, чтобы поесть и передохнуть, потому что нам понадобятся все наши силы.
Гросвенор направился в свой отдел.
Он не чувствовал необходимости ни есть, ни отдыхать. В тридцать один год он еще
мог время от времени позволить себе пропустить обед или провести бессонную
ночь. И он рассчитывал употребить эти полчаса на то, чтобы решить, что делать с
монстром, завладевшим кораблем.
Подходу, который продемонстрировали
ученые, не хватало, на его взгляд, глубины. Каждый из них довольно поверхностно
изложил свои мысли людям, имевшим совсем другие специальности и не привыкшим
пользоваться возможностями, предоставляемыми подключением различных областей
знания. Таким образом, план нападения, с которым в конце концов согласились
все, был лишен стратегической целостности.
Гросвенор испытывал определенную
неловкость, говоря себе, что, несмотря на молодость, он, может быть,
единственный на борту человек, способный увидеть слабости этого плана. Ни разу
еще с того самого момента, когда он шестью месяцами ранее взошел на борт корабля,
Гросвенор не осознавал настолько хорошо, какая огромная трансформация произошла
с ним в институте нексиализма. Без преувеличения сказать, система обучения в
альма-матер была самой передовой. Он совершенно не кичился своим современным
образованием. Не он ведь создавал принципы. Но как дипломированный выпускник
института и как специально уполномоченный участник экспедиции на корабле Бигль он чувствовал себя просто
обязанным найти решение проблемы монстра и затем, используя все доступные
средства, убедить руководителей в верности своих взглядов.
Однако в настоящий момент ему сильно
недоставало информации. Стараясь исправить положение наиболее быстрым способом,
он принялся связываться с различными отделами по коммуникатору.
Почти всегда он имел дело с рядовыми
сотрудниками. Представляясь, он каждый раз называл свою должность руководителя
отдела, и это производило нужный эффект. Молодые ученые, как правило, не
отказывали в помощи. Некоторые, правда, уклонялись, ссылаясь на то, что им, де,
необходимо получить разрешение вышестоящего начальства. Один из руководителей
отделов, Смит, сам подошел к коммуникатору и поделился всеми испрашиваемыми
сведениями. Другой очень вежливо советовал связаться с ним, после того, как кот
умрет. В последнюю очередь он обратился к химикам. Он попросил Кента в надежде
– даже уверенности – что его к нему не допустят. Он уже приготовился сказать
одному из подчиненных: «В таком случае, может быть, вы мне дадите справку?» К
разочарованию и удивлению Гросвенора, его тут же переключили на Кента.
Руководитель химического отдела не
скрывал своего нетерпения и, не дослушав, резко прервал:
– Вы можете получить желаемые
сведения в установленном порядке. Но, должен вам сказать, открытия, сделанные
на планете кота, станут доступны не раньше, чем через несколько месяцев. Нам
нужно еще проверить и перепроверить все факты.
Гросвенор не сдавался:
– Мистер Кент, настоятельно прошу
вашего разрешения на предоставление мне результатов количественного анализа
состава атмосферы. Это может отразиться на том плане, который принят на
собрании. Для подробного объяснения понадобилось бы время, но, уверяю вас…
Кент прервал его:
– Послушайте, мой мальчик, – в
голосе звучала сильная нота сарказма, – время академических дискуссий прошло.
Вы, похоже, не понимаете, что мы находимся в смертельной опасности. Малейший
сбой в наших действиях – и вы, и я, и все остальные подвергнемся вовсе не
интеллектуальным наскокам оппонентов, а самому реальному нападению. Речь не
идет о борьбе идей. А сейчас попрошу вас не беспокоить меня в течение ближайших
десяти лет.
Щелчок коммуникатора показал, что
Кент прервал связь. Оскорбленный Гросвенор покраснел, но быстро взял себя в
руки, и последние вызовы делал уже с улыбкой на губах.
Его нормографические таблицы высокой
вероятности, среди прочих сведений, расположенных каждое в соответствующей
клетке, включали в себя данные о содержании вулканической пыли в атмосфере
планеты, описание предполагаемых растительных форм, составленное на основании
изучения их семян, типе пищеварительной системы, каковую должны иметь животные,
кормящиеся рассматриваемыми растениями, а также о выведенном методом
экстраполяции строении и основных особенностях живых существ, которые питаются
животными, употребляющими в пищу те самые растения.
Гросвенор энергично принялся за
работу, и поскольку приходилось лишь вносить соответствующие пометки в уже
отпечатанные колонки, составление таблицы не отняло много времени. Эта таблица
была достаточно сложной, и мало что могла сказать человеку, далекому от
нексиализма. Но для Гросвенора вывод был ясен. Выстроенные графики указывали
варианты и вероятности, которыми не стоило пренебрегать.
В графе: ОБЩИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ он
указал: «Любое решение должно быть застраховано от возможности катастрофических
последствий».
Затем, сделав четыре копии таблицы,
он направился в отдел математики. Вход преграждали охранники; эта необычная
мера, по-видимому, была принята для защиты от кота. Поскольку его не пропустили
в личный кабинет Мортона, Гросвенор попросил вызвать одного из секретарей
начальника экспедиции. Появившийся, в конце концов, молодой человек вежливо
изучил таблицу и сказал, что постарается представить ее вниманию Мортона.
Гросвенор произнес решительным
тоном:
– Я уже неоднократно получал
подобные ответы. Если начальник экспедиции не увидит данную таблицу, я попрошу
провести служебное расследование. Не знаю, куда деваются доклады, которые я
подготавливаю для Мортона, но если это продолжится, я приму действенные меры.
Секретарь был на пять лет старше
Гросвенора. В его отношении просматривалась неприязнь. Он поклонился и тоном,
полным сарказма, ответствовал:
– Начальник экспедиции – человек
очень занятой. Из всех отделов требуют его внимания. Некоторые имеют большие
достижения и пользуются авторитетом, что дает им определенные преимущества
перед более молодыми науками… и учеными. – Он пожал плечами. – Но в любом
случае, я сейчас же поинтересуюсь, не желает ли он посмотреть эти таблицы.
– Попросите его прочитать рекомендации. На остальное уже не хватит
времени.
Секретарь сказал:
– Хорошо. Я передам ему ваши слова.
Далее Гросвенор направился к
капитану Литу. Тот принял его и внимательно выслушал. Затем изучил таблицы.
Наконец качнул головой и произнес не без напыщенности:
– Мы, военные, смотрим на вещи
немного с другой точки зрения. Мы готовы подвергнуться некоторому риску ради
достижения определенных целей. Вы настаиваете на том, что, в конечном счете,
было бы предпочтительнее позволить этому созданию сбежать; я же придерживаюсь
совершенно иного мнения. Перед нами разумное существо, взявшее на себя
инициативу предпринять враждебные действия против вооруженного корабля. Я
убежден в том, что, затевая подобное, оно осознавало последствия своего
поступка. – Капитан изобразил улыбку. – И последствиями может быть лишь смерть.
По мнению Гросвенора, смерть с тем
же успехом могла поджидать и тех, кто стремится использовать непреклонные
методы в борьбе с абсолютно экстраординарной опасностью. Он открыл было рот,
чтобы сказать, что совсем не имел намерения отпустить кота с миром. Но еще до
того, как он заговорил, капитан Лит поднялся.
– Теперь попрошу меня оставить. – И
добавил, обращаясь к одному из своих людей: – Проводите мистера Гросвенора.
– Я знаю дорогу, – заметил Гросвенор
горьким тоном.
В пустынном коридоре он посмотрел на
свои часы. До намеченной атаки на монстра оставалось несколько минут.
Он грустно направился в рубку
управления. Почти все остальные находились уже на местах. Сразу же за ним
прибыли Мортон и капитан Лит. Заседание было объявлено открытым.
Мортон в заметном напряжении
прохаживался перед аудиторией. Его волосы, обычно прилизанные, пребывали в
беспорядке. Бледность лица еще больше подчеркивала агрессивную выдвинутость
подбородка. Внезапно он остановился и произнес резким голосом:
– Для уверенности в том, что наш
план хорошо скоординирован, я попрошу каждого из коллег доложить по очереди,
какое участие в атаке он примет. Мистер Пеннонс, начните!
Пеннонс встал. Даже не имея высокого
роста, он производил впечатление крупного человека, возможно, вследствие
авторитета, которым была отмечена его личность. Как и другие, он получил
специальное образование, но из-за своей специальности, имел меньше нужды в
нексиализме, чем кто-либо иной из собравшихся здесь ученых. Пеннонс досконально
разбирался в технике. Гросвенор заглядывал в личное дело главного инженера и
знал оттуда, что тот изучал развитие механики на доброй сотне планет, где, по
всей видимости, приобрел огромный опыт. Он мог говорить о технике тысячи часов,
так и не успев больше, чем затронуть тему. Пеннонс сообщил:
– Мы установили электрическое реле в
рубке управления, которое будет запускать и стопорить все машины ритмически.
Прерыватель в реле делает сотню оборотов в секунду. Это породит различного рода
вибрации. Существует вероятность того, что, подобно тому, как солдаты,
марширующие в ногу по мосту, могут его разрушить, одна-две машины выйдут из
строя, но все же, на мой взгляд, это не послужит источником серьезной
опасности. Мы рассчитываем лишь создать колебание, которое будет требовать от
монстра постоянного контроля, что поможет нам высадить двери!
– Теперь Гурли! – сказал Мортон.
Гурли лениво поднялся. Выглядел он
сонным или, скорее, скучающим. Гросвенор подозревал, что ему нравится выступать
в глазах собратьев чувствительной личностью. Занимаемая им должность
называлась: главный инженер связи, и его личное дело свидетельствовало о том,
что он прилагал постоянные усилия для самосовершенствования в своем виде
деятельности. Диплом – если дипломы что-то решают – ставил его в первые ряды
специалистов этой области. Наконец заговорив, он произносил слова тягучим
голосом и не экономил на паузах. Гросвенор обратил внимание на то, что
избранная манера действует на присутствующих успокаивающе. Напряженные лица
расслабились. Каждый принялся
устраиваться поудобнее в своем кресле. Гурли заявил:
– Мы смонтировали волновые экраны,
предназначенные исполнить роль зеркал. Установленные на месте они послужат для
отражения любого излучения обратно. В дополнение мы имеем полные резервы
электричества, которые тоже предполагаем направить на монстра. Должен же
иметься предел у его способности поглощать энергию.
– Селенски! – воззвал Мортон.
Когда Гросвенор перевел взгляд на
него, главный пилот уже стоял. Это было проделано так быстро, что создалось
впечатление, будто он опередил свой вызов. Гросвенор заворожено смотрел на
него. Селенски был тонок костью и лицом и имел глаза удивительной голубизны. Он
производил впечатление человека с хорошо развитыми физическими способностями.
Судя по личному делу, он не обладал широким кругозором, но компенсировал
недостаток устойчивостью нервной системы к любым воздействиям, способностью все
схватывать на лету и большой выносливостью. Он сказал:
– Если я правильно понял план, атака
должна носить кумулятивный характер. Каждый раз, как монстр начнет чувствовать,
что справился, будет следовать очередная добавка к его смятению. Когда
какофония достигнет пика, я включу генератор антигравитации. Шеф согласен с
Ганли Лестером, что зверю ничего не известно о невесомости. Данное явление
можно открыть только во время космических полетов, и нигде больше оно не
возникает. Мы полагаем, что, неожиданно ощутив воздействие невесомости – вы все
помните это чувство провала – он будет совершенно сбит с толку и перестанет
понимать, что делать.
Селенски сел.
– Корита, теперь вы! – позвал
Мортон.
– Мне нечего вам предложить, кроме
нескольких слов ободрения, – произнес археолог. – Согласно моей теории, наш
монстр обнаруживает все черты преступника времен самого начала цивилизации.
Смит говорил, что был поражен научными познаниями котенка. По его мнению, мы
имеем дело с одним из бывших обитателей давно мертвого города, а не с их
потомком. Это предполагает вероятное бессмертие у нашего противника, качество,
частично подтверждаемое его способностью дышать одновременно кислородом и
хлором, или никаким из этих двух газов. Но бессмертие монстра ничего не меняет
в том вопросе, который нас занимает. Факт в том, что он вышел из определенного
возраста своей цивилизации и пал так низко, что его представления о мире
сформированы большей частью на воспоминаниях того периода. Несмотря на свое
умение контролировать энергию, он утратил самообладание, оказавшись первый раз
в лифте. Позволил захлестнуть себя эмоциям в тот момент, когда Кент предложил
ему пищи, и вынужден был выдать свою неуязвимость перед вибрационным оружием.
Еще через несколько часов предался безумству массового убийства. Таким образом,
он доказал, что его примитивное сознание полностью замкнуто на самого себя, ему
не очень или совсем не понятны реакции собственного тела, и он имеет крайне
ограниченное представление об организации, на которую напал.
Корита едва заметно улыбнулся:
– Его можно сравнить с германским
солдатом, каковой, как особь, чувствует свое превосходство над римским ученым,
хотя этот последний принадлежит к цивилизации, к коей германцы тех времен
относились исключительно с восхищением. Резюмируя, мы имеем примитивное
существо, внезапно оказавшееся в космосе, далеко от привычной среды своего
обитания. Вперед же, у нас есть все, чтобы победить!
Поднялся Мортон. На лице его бродила
слегка сардоническая улыбка. Он сказал:
– В соответствии с предварительно
намеченными планами, воодушевляющая речь Кориты должна была стать прелюдией к
атаке. Но во время перерыва я получил некий документ от одного молодого
человека, присутствующего на борту и являющегося представителем науки, о
которой мне известно очень мало. Но уже сам факт нахождения этого человека
среди нас требует, чтобы мы учитывали его мнение. Уверенный в том, что знает
решения всех наших проблем, он побывал не только у меня, но и у капитана Лита.
И капитан, и я, мы оба согласились предоставить мистеру Гросвенору несколько
минут, чтобы он мог изложить предлагаемый им выход и убедить нас в том, что
знает, о чем говорит.
Подавляя дрожь, Гросвенор встал и
начал:
– В Институте нексиализма учат, что
за основными положениями каждой науки просматриваются ее сложные связи со всеми
остальными. Идея, конечно же, очень старая, однако имеется большая разница
между идеей и ее применением на практике. И именно методы практического
применения искали и нашли в Институте. У меня в отделе есть несколько одних из
самых замечательных машин для обработки и вероятностного анализа данных. Не
имею возможности в данный момент их вам описать, но могу продемонстрировать,
каким образом человек, умеющий ими пользоваться, решал бы проблему кота.
Гросвенор смущенно улыбнулся.
– Во-первых, соображения, звучавшие
здесь до сего момента, рассматривают вопрос только в общем плане. Они
достаточны для того, чтобы его обозначить. Но они не ведут дальше. Сейчас мы
уже имеем все необходимые сведения, для того чтобы более или менее ясно
обрисовать прошлое нашего котенка. Восемнадцать столетий назад растения на
плодородных землях данной планеты внезапно стали получать значительно меньше
солнечных лучей определенной длины. Это произошло вследствие появления в
атмосфере большого количества вулканической пыли. В результате едва ли не на
следующий день большая часть растений погибла. Вчера один из наших
разведывательных аппаратов, совершающих патрульный облет примерно в ста
пятидесяти километрах от мертвого города, заметил несколько живых существ, размерами
с земного оленя, но, по всей видимости, более умных. Эти животные оказались
настолько осторожными, что поймать их не удалось. Пришлось убить. Ассистенты
мистера Смита провели количественный анализ тканей и обнаружили калий в том
электрохимическом виде, в котором он содержится в теле человека. Эти животные
единственные, встреченные патрулями. Вполне вероятно, что они представляли, по
крайней мере, один из источников калия для нашего кота. В желудках трупов
биологи нашли частички растений в различной стадии переваривания.
Вырисовывается цикл: растения, травоядные, хищники. Можно предположить, что
когда погибли растения, вымерли и животные, ими питающиеся. Таким образом, едва
ли не на следующий день наш котенок оказался без еды.
Гросвенор быстро обежал собрание
взглядом. За одним исключением, все напряженно следили за его речью. Исключение
составлял Кент. Главный химик лучился раздражением. Его мысли, похоже, были
заняты другим.
Нексиалист поспешил продолжить:
– Во вселенной существуют примеры
полной зависимости некоторых форм жизни от одного единственного типа пищи. Но
никогда еще мы не видели, чтобы разумные существа какой-либо планеты проявляла
такую исключительность в том, что касается их еды. Этим созданиям, похоже, даже
в голову не приходило заниматься продуктами своего питания и, понятно, способом
их производства. Думаю, вы согласитесь с тем, что такую непредусмотрительность
следует признать невероятной. Настолько, в самом деле, невероятной, что никакие
построения, не принимающие во внимание этот момент, не могут быть ipso facto удовлетворительными.
Гросвенор сделал еще одну паузу, но
только для того, чтобы перевести дыхание. На этот раз он ни на кого из
собравшихся не смотрел. Он не мог представить окончательных доказательств тому,
что собирался сейчас сказать. Начальникам отделов потребуются недели, чтобы
проверить детали, соотносящиеся с их частными областями. Он мог лишь
сформулировать вывод, чего не осмелился сделать ни в своей вероятностной
таблице, ни в отдельной беседе с капитаном Литом. Он поторопился приступить к
заключительной части:
– Факты не допускают иной
интерпретации. Котенок не является ни одним из основателей города, ни их
потомком. Он и другие представители его расы были животными, над которыми
создатели производили свои эксперименты.
Отметив паузу, Гросвенор продолжил:
– Что же произошло с создателями? Мы
можем только догадываться. Возможно, они сами истребили себя восемнадцать
столетий назад в атомной войне. Почти полностью разрушенный город и внезапное
появление в атмосфере вулканической пыли в количествах, достаточных для того,
чтобы затмить солнце на тысячелетия, сильно свидетельствуют в пользу такого
предположения. Человечеству едва не удалось добиться того же самого на Земле,
так что не будем судить чересчур строго эту исчезнувшую расу. Однако к чему нас
все это ведет?
Гросвенор еще раз перевел дыхание и
поспешил дальше:
– Будь котенок из создателей, он бы
уже проявил свои возможности во всей мере, и мы бы знали в точности, что нам
противостоит. Но это не так, поскольку мы имеем дело с животным, которое не
осознает отчетливо свои умения. Оказавшись в безвыходном положении или даже
просто в трудной ситуации, он может открыть в себе не проявлявшуюся ранее
способность, которая позволит уничтожить людей и взять машины под полный
контроль. Мы должны обеспечить ему случай сбежать. За пределами корабля он
окажется всецело в нашей власти. Я закончил, благодарю за то, что выслушали
меня.
Мортон оглядел собрание:
– Итак, коллеги, что вы об этом
думаете?
Кент колко произнес:
– Мне еще никогда не доводилось
слышать ничего подобного. Возможности. Вероятности. Фантазии. Если это и есть
нексиализм, я, пожалуй, подожду, пока мне его не представят в более
убедительном виде, чтобы заинтересоваться.
Смит заметил:
– Не вижу, каким образом мы могли бы
принять такое объяснение, не изучив предварительно тело котенка.
Фон Гроссен, руководитель отдела
физики, сказал:
– Я сомневаюсь, что даже тщательное
обследование тела может послужить окончательным доказательством того, что
монстр послужил объектом экспериментов. Выводы мистера Гросвенора есть и
останутся спорными.
– Если бы мы смогли провести более
подробный осмотр города, – осторожно произнес Корита, – возможно, нам удалось
бы обнаружить подтверждения гипотезы мистера Гросвенора. Она не опровергает
теорию цикличности цивилизаций, поскольку развитый опытным путем разум, который
мистер Гросвенор приписывает монстру, скорее всего, отражает взгляды и
убеждения тех, кто выступал его наставниками.
В свою очередь, слово взял Пеннонс:
– Один из наших разведывательных
аппаратов в настоящий момент находится в механических мастерских; он частично
разобран и занимает единственный ремонтный стапель. Но для приведения его в
такое состояние, чтобы им мог воспользоваться монстр, понадобится времени и
усилий не меньше, чем для запланированного наступления. Конечно же, в случае
провала операции можно будет подумать о том, чтобы пожертвовать одним
аппаратом, хотя я и не вижу, каким образом котенок сумел бы вывести его наружу.
В мастерских нет ни одного шлюза.
Мортон повернулся к Гросвенору:
– Что скажете на это?
– Шлюзовая камера есть в конце
коридора, ведущего из машинного отделения. Нужно предоставить ему свободный
доступ туда.
Поднялся капитан Лит:
– Как я уже давал понять мистеру
Гросвенору во время его визита ко мне, мы, военные, проявляем в подобных
случаях больше отваги. Мы не удивимся, если будут потери. Мистер Пеннонс очень
хорошо выразил и мое мнение. Если атака не принесет успеха, мы рассмотрим
возможность принятия других мер. Благодарю вас, мистер Гросвенор за ваш доклад.
А теперь, за дело!
Комментариев нет :
Отправить комментарий