Альфред Э. Ван Вогт. ПУТЕШЕСТВИЕ НА КОСМИЧЕСКОМ КОРАБЛЕ "БИГЛЬ". Глава 23


             Когда несколькими мгновениями позже, Гросвенор снова увидел Кента, тот был совершенно спокоен и раздавал приказы через коммуникатор. Появились подъемные краны, и трупы убрали. Сообщения по основной линии корабельной связи следовали одно за другим, и вскоре картина прояснилась.
   Создания были телепортированы только в рубку управления. Радар не зафиксировал присутствия в округе никаких материальных объектов, таких, например, как вражеский корабль. Расстояние до ближайших звезд, в каком направлении ни поворачивайся, составляло около тысячи световых лет. При объявлении этих данных во всех углах рубки раздавались ругательства.
          – Десять световых веков! – воскликнул Селенски, главный пилот. – Мы не в состоянии даже передавать послания на подобные расстояния без ретрансляционных станций.
Прибыл озабоченный капитан Лит. Коротко переговорив с разными учеными, он собрал военный совет. Он сам открыл обсуждение:
– Вряд ли есть необходимость долго обрисовывать положение, в котором мы оказались. Нашему кораблю противостоит то, что, похоже, является враждебной галактической цивилизацией. В настоящий момент мы в безопасности за энергетическим экраном. Характер угрозы требует, чтобы мы ставили перед собой ограниченные задачи, но все-таки не слишком ограниченные. Нужно понять, почему от нас потребовали повернуть обратно. Надо определить природу опасности и уяснить, какой разум за ней стоит. Я смотрю, наш главный биолог продолжает изучать трупы. С какими животными нам пришлось иметь дело, мистер Смит?
Смит поднял голову, отведя взгляд от монстра, над которым склонился, и медленно произнес:
– На Земле подобные могли появиться в эпоху динозавров. Судя по чрезвычайно малым размерам мозга, интеллект их должен находиться на очень низком уровне.
Вступил Кент:
– Мистер Гурли уверяет, что эти животные были перемещены на корабль через гиперпространство. Не можем ли мы попросить его развить свою мысль?
– Мистер Гурли, вам слово, – сказал капитан Лит.
– Речь идет лишь о теории, – начал Гурли свои тягучим голосом, – к тому же, достаточно новой теории. Вселенная в ней сравнивается с надутым шаром. Если сделать прокол в оболочке шара, тот сразу же начнет сдуваться, одновременно затягивая повреждение. Но как ни странно, когда какой-нибудь объект проникает за внешнюю оболочку, он необязательно возвращается в ту же самую точку пространства, откуда вышел. И умея управлять данным феноменом, можно использовать его в качестве средства телепортации. Я понимаю, все это скорее выглядит порождением чересчур буйного воображения, но полагаю, что именно так обстояло дело в том событии, которое прошло перед нашими глазами.
Кент произнес язвительно:
– Трудно поверить, что есть существа до такой степени более разумные, чем мы. Для проблем гиперпространства должны иметься достаточно простые решения, которые наши ученые пока не видят. Возможно, нам удастся что-нибудь узнать.
Он помолчал, потом продолжил:
– Корита, вы необычайно молчаливы. Не поведаете ли нам, что вы обо всем этом думаете?
Археолог поднялся и развел руками.
– Я не могу вам предложить даже гипотезы. Нужно быть чуть более осведомленным о мотивах нападения, чтобы пускаться в сравнения, основанные на циклической концепции истории. Если их целью было завладеть кораблем, то они ошиблись с выбором тактики. Если же требовалось просто напугать нас, то, признаемся, они добились блестящего успеха.
Корита сел под общие смешки. Но лицо капитана Лита, как обратил внимание Гросвенор, осталось серьезным.
– Что касается мотивов, – медленно произнес капитан, – мне пришла в голову идея, довольно неприятная, однако ею нельзя пренебрегать. Она хорошо согласуется с фактами. Предположим, что этот могущественный разум желает узнать, откуда мы прибыли.
Он замолчал. После того, как улеглось волнение, вызванное его словами, стало заметно, какое действие они оказали. Капитан продолжил:
– Рассмотрим проблему с… его точки зрения. Приближается какой-то корабль. В том направлении, откуда он двигается, находится значительное число галактик, звездных скоплений, туманностей. Где мы располагаемся?
В зале установилась тишина. Лит повернулся к Кенту:
– Если вы не против, я бы предложил немедленно заняться изучением планетных систем этой галактики.
– Не вижу никаких возражений, – сказал Кент, – разве что кто-то еще хочет высказаться…
Гросвенор поднял руку. Кент продолжил:
– Объявляю заседание…
Гросвенор встал и сказал громко:
– Мистер Кент!
– … закрытым, – закончил Кент.
Люди продолжали сидеть на своих местах. Кент поколебался, затем, наконец, произнес смущенным тоном:
– Прошу прощения, мистер Гросвенор, вам слово.
Гросвенор решительно сказал:
– С трудом верится, чтобы это существо было способно понимать наши символы, но все же предлагаю уничтожить звездные карты.
– Я как раз собирался предложить то же самое, – подхватил взволнованный фон Гроссен, – Продолжайте, Гросвенор!
В зале возник одобрительный гул, и Гросвенор двинулся дальше:
– Наши действия основываются на убеждении в том, что под защитой экрана мы находимся в безопасности. В любом случае, у нас нет пока других возможностей, кроме как положиться на это. Но к моменту посадки лучше бы иметь несколько больших энцефалорегуляторов. Тогда мы сможем заглушить мозговые волны, не позволив, таким образом, читать наши мысли.
И опять зал продемонстрировал согласие.
– У вас все, мистер Гросвенор? – холодно спросил Кент.
– Хочу лишь присовокупить совет общего характера. Начальникам отделов, наверное, стоит провести инвентаризацию имеющихся материалов, на тот случай, если Бигль будет захвачен и возникнет необходимость уничтожить все, что может поставить под угрозу нашу расу.
Он сел среди оцепенелого молчания.

Время шло, а противник, похоже, не предпринимал никаких инициатив, если только энергетический экран не гасил все попытки приступа. Так или иначе, но новых инцидентов не происходило.
Солнца были далеки и редки на внешней границе галактики. Первое, к которому они приблизились, представляло собой гигантский светящийся шар, ярко пылающий в великой ночи. Лестер и его помощники выявили пять планет, достаточно близких к своему светилу, чтобы заслуживать изучения. Они посетили их все. Одна из них оказалась обитаемой: это был мир джунглей, туманов и огромных животных. Корабль покинул ее, совершив облет внутреннего моря и большого болотистого континента. Ничто не указывало на существование какой-либо цивилизации, тем более такой, какую они подозревали в нападении.
Бигль продвинулся на три сотни световых лет и достиг маленького солнца, вишнево-красного цвета, вокруг которого вращались две планеты. На одной имелась жизнь, и это тоже был мир джунглей, туманов и ящероподобных животных. Они оставили ее без изучения, облетев на низкой высоте обширное болото и землю, покрытую буйной растительностью.
Новые звезды сияли в ста пятидесяти световых годах. Большое голубовато-белое солнце с кортежем из не менее двадцати планет привлекло внимание Кента, и корабль устремился в том направлении. Семь ближайших к светилу планет представляли собой раскаленный ад, где невозможно было надеяться встретить какую-либо жизнь. Затем Бигль прошел по спирали около трех, расположенных неподалеку друг от друга планет, и на всей скорости устремился в межзвездную пустоту, не осматривая остальные.
Позади них три затуманенные планеты вращались по своим орбитам вокруг породившего их жгучего солнца. А на борту Кент собрал руководителей отделов и их первых заместителей.
Он начал без преамбул.
– Лично я не думаю, что в настоящий момент мы обладаем решающими доказательствами. Это Лестер настоял на том, чтобы я вас собрал. – Он пожал плечами. – Но, возможно, мы что-нибудь узнаем.
Он умолк, и Гросвенор, глядевший на него, с удивлением заметил, что Кент лучится довольством. «Что у него на уме?» – спросил себя молодой человек. Странно, но новый начальник экспедиции, похоже, заранее настроился отказаться от результатов, которые могло принести собрание. Кент снова взял слово, и его тон был дружеским.
– Ганли, не поднимитесь ли сюда, чтобы самому объяснить?
Астроном взобрался на первый ярус приборной панели. Он был высок и худ, как Смит, и имел глаза фарфоровой голубизны на бесстрастном лице. Все же волнение прорывалось в его голосе, когда он заговорил:
– Джентльмены, три обитаемых планеты, которые мы увидели, были идентичными копиями, что свидетельствует об их искусственном происхождении. Не знаю, сколько среди вас человек, знакомых с современной теорией образования планетных систем. Те, кому она неизвестна, пусть поверят мне на слово, что расположение тел в системе, которую мы только что пересекли, с точки зрения динамики невозможно. Я могу утверждать, что две из этих трех планет были искусственно помещены на свои нынешние орбиты. По моему мнению, мы должны вернуться и изучить феномен подробнее. Похоже, кто-то намеренно создает планеты-джунгли; не берусь объяснить, с какой целью.
Он замолчал и метнул в сторону Кента воинственный взгляд. Химик выдвинулся вперед с легкой улыбкой на губах и заявил:
– Ганли потребовал от меня, чтобы мы совершили посадку на одной из планет. Мы сейчас это обсудим и поставим на голосование.
«Так дело в этом», – вздохнул Гросвенор, который, не испытывая восхищения перед Кентом, по крайней мере, оценил по достоинству его тактику. Тот не предоставил никаких аргументов оппозиции. Вполне возможно, что он и не был против плана Лестера. Но, принимая решение собрания, где его мнение оставалось в меньшинстве, он показывал всем, что готов подчиниться демократической процедуре. Это был ловкий, хотя и несколько демагогический способ сохранить поддержку своих сторонников.
По сути же, предложение Лестера вызывало серьезные возражения. Трудно было поверить, что Кент их осознает, иначе пришлось бы думать, что он намеренно пренебрегает угрозой, нависшей над экспедицией. Гросвенор решил отнести это за счет непонимания и принялся ожидать, пока ученые зададут свои вопросы второстепенной важности. Когда, наконец, любопытство всех было удовлетворено и дело казалось урегулированным, молодой человек встал и заявил:
– Мне бы хотелось поддержать точку зрения мистера Кента на данную проблему.
Заинтересованное лицо холодно заметило:
– Действительно, мистер Гросвенор, отношение ваших коллег выглядит достаточно ясным, принимая во внимание малое количество высказанных возражений, и я сомневаюсь, что продолжение дискуссии…
И тут он замолчал. До него, наконец, дошел точный смысл слов Гросвенора, и он, похоже, на короткое мгновение впал в ступор. Затем сделал неопределенный жест в сторону зала, словно прося помощи. Однако присутствующие молчали; он уронил руку и пробормотал:
– Вам слово, мистер Гросвенор.
Гросвенор произнес решительным тоном:
– Мистер Кент прав. К настоящему моменту мы посетили три планетных системы. А следовало бы осмотреть, по крайней мере, тридцать, учитывая масштабы нашего поиска. Буду рад, если математики проверят мой подсчет. К тому же, как только мы станем садиться, придется снять энергетический экран. Соответственно, мы должны быть готовы подвергнуться неожиданной атаке противника, способного мгновенно наслать на нас свои силы через гиперпространство. Представляю, что произойдет, когда биллионы тонн материи обрушатся на нас, оставшихся без защиты на какой-нибудь планете. На мой взгляд, джентльмены, нам предстоит целый месяц или два интенсивных приготовлений. Конечно же, в этот период нам нужно осмотреть как можно больше солнц. Если их обитаемые планеты исключительно – либо же преобладающим образом – первобытного типа, или планеты-джунгли, у нас появится солидное основание для подтверждения гипотезы мистера Лестера об искусственно созданном положении. Мистер Кент, именно в этом заключается ваше мнение?
Кент снова обрел полное самообладание:
– Почти в точности. – Он огляделся вокруг. – Если никто больше не имеет ничего сказать, я предлагаю перейти к голосованию по поводу предложения Ганли.
Астроном поднялся.
– Я его снимаю, – произнес он. – Признаю, что не подумал обо всех опасностях, сопряженных с преждевременной посадкой.
Он снова сел.
Кент поколебался, потом сказал:
– Есть ли желающие выступить в поддержку предложения Ганли?
Но никто не откликнулся, и он продолжил с уверенностью в голосе:
– Хочу, чтобы руководители отделов предоставили подробные доклады относительно способа, каковой, по их мнению, может обеспечить успех высадке, на которую мы, в конце концов, должны будем решиться. Это все, джентльмены.
В коридоре Гросвенор почувствовал чью-то ладонь на своей руке. Он обернулся и узнал Мак Канна, руководителя геологов.
– Мы были настолько захвачены восстановительными работами последние месяцы, – сказал Мак Канн, – что не возникало случая пригласить вас зайти ко мне. По всей вероятности, при обследовании планеты оборудование геологического отдела станет использоваться не совсем в тех целях, для которых оно предназначено. Нексиалист оказался бы нам очень полезен.
– Я зайду завтра утром, – сказал Гросвенор после краткого размышления. Хочу сначала приготовить мои рекомендации мистеру Кенту.
Мак Канн глянул на него, слегка поколебался, потом спросил:
– Вы не надеетесь его заинтересовать, верно?
Итак, уже замечено, что Кент его не любит. Гросвенор медленно произнес:
– Наоборот, поскольку ему не нужно будет демонстрировать свое отношение.
Мак Канн улыбнулся:
– Ну что ж, удачи вам.
Он повернулся, чтобы уйти, но Гросвенор остановил его.
– На ваш взгляд, – спросил он, – откуда исходит популярность Кента в качестве начальника экспедиции?
Тот подумал, прежде чем ответить:
– Он человек. Он имеет предпочтения и антипатии. Он вспыльчив. У него плохой характер. Он совершает ошибки и пытается уверить, что ничего подобного не произошло. Он страшно хочет быть начальником. Когда корабль вернется на Землю, поднимется много шума вокруг главы экспедиции. Кент есть в каждом из нас. Ну да… он человек.
– Я вижу, вы не назвали ничего, что могло бы дать ему основание занимать пост.
– По правде сказать, данный пост не является жизненно важным. Каждый раз, когда возникает необходимость, он обращается за справкой к специалистам. – Мак Канн в задумчивости подвигал губами. – Трудно выразить словами, что именно определяет успех Кента. Полагаю, однако, что ученые постоянно беспокоятся по поводу приписываемой им интеллектуальной сухости. Поэтому они счастливы видеть своим руководителем того, кто способен страстно волноваться и для кого в то же время наука имеет неоспоримую ценность.
Гросвенор потряс головой:
– Думаю, вы ошибаетесь, считая, что должность Кента не первой важности. Все зависит от человека, который ее занимает и от того, каким образом он использует свою большую власть.
Мак Канн посмотрел на него с лукавством и произнес:
– Людям вашего строго логичного склада всегда непросто понять успех какого-нибудь Кента. Впрочем, у вас немного шансов перед ними – политически, я разумею.
Гросвенор горько улыбнулся.
– Вовсе не приверженность научному методу мешает специалистам, а цельность натуры. Обычно специалист понимает тактику, используемую против него, даже лучше, чем тот, кто ее применяет. Но он не может решиться ответить подобными же методами, поскольку самому ему они претят.
Мак Канн сдвинул брови:
– Вы хотите сказать, что не терзаетесь сомнениями?
Гросвенор промолчал.
Мак Канн не отступал:
– Предположим, вы решили, что Кент должен быть отстранен от должности, каковы будут ваши действия?
– В настоящий момент все мои замыслы носят исключительно конституционный характер, – ответил Гросвенор осторожно.
К его удивлению, Мак Канн, похоже, испытал облегчение. Старец взял его дружески под руку:
– Счастлив слышать, что вы не собираетесь выходить за пределы законных методов, – произнес он серьезно. – Со времени той вашей лекции я не устаю удивляться, почему никто еще не догадался, что потенциально вы самый опасный человек на борту. То целостное знание, которым вы обладаете, будучи направленно на определенные цели, могло бы стать более разрушительным, чем любое внешнее нападение.
После секундного замешательства, Гросвенор помотал головой:
– Вы заходите слишком далеко. Одного человека чересчур легко убить.
– Я смотрю, вы не оспариваете моих слов о ваших возможностях.
Гросвенор протянул ему руку, чтобы попрощаться:
– Спасибо за ваше высокое мнение обо мне. Пусть и сильно преувеличенное, оно меня морально поддержит.

Комментариев нет :