«Я спокоен и расслаблен, – заклинал
записанный голос Гросвенора. – Мои мысли ясны. То, что я вижу, не обязательно
соотносится с тем, на что я смотрю. То, что я слышу, может не иметь никакого
смысла для интерпретирующих центров моего мозга. Их город я видел таким, каким
они его считают. Есть или нет смысла в том, что я вижу и слышу, я, в любом
случае, чувствую себя легко, свободно и непринужденно…»
Гросвенор внимательно прослушал
наставление, затем, повернувшись к Корите, сказал:
– Превосходно!
Возможно, наступит момент, когда он
уже не будет осознанно воспринимать эти слова. Но они не исчезнут, отпечатанные
на более глубинных уровнях, и продолжат свое воздействие. Не прерывая слушания,
Гросвенор в последний раз проверил регулятор. Результат осмотра его
удовлетворил.
Он объяснил Корите:
– Я запрограммировал прерыватель на
автоматическое отключение через пять часов. Нажав здесь, – он указал на красную
клавишу, – вы сможете освободить меня раньше. Но не делайте этого без крайней
необходимости.
– Что можно считать крайней
необходимостью?
– Случай повторной атаки на корабль.
Гросвенор колебался. Он предпочел бы
немного передохнуть. Однако, то, к чему он собирался приступить, являлось не
просто научным экспериментом, но смертельной схваткой. Готовый к действию, он
положил ладонь на диск настройки регулятора и замер.
Решающий час пробил. Через несколько
секунд объединенное сознание бесчисленной группы птичьих существ овладеет
большей частью его нервной системы. Вне всякого сомнения, они попробуют
управлять им, как управляли другими членами экспедиции.
Он был практически уверен в том, что
ему придется иметь дело с группой сознаний, действующих совместно. Он не
заметил в городе ни машин, ни даже колесных транспортных средств с самыми
примитивными механическими двигателями. Какое-то время он думал, что противник
использует телевизионную технику, теперь больше склонялся к тому, что видел
город глазами других различных существ. Телепатия у этой расы была развита в
такой же степени, как и зрение. Совокупная энергия мозга миллионов птиц может
преодолевать световые годы расстояния. Никакой нужды в дополнительном
оборудовании нет.
Гросвенор не мог предвидеть, к чему
приведет его подключение к коллективному сознанию.
Продолжая слушать запись, он сдвинул
ручку настройки энцефалорегулятора, слегка изменив ритм своих мыслей. Следовало
быть осторожным. Теперь даже если бы он захотел, его сознание все равно не
смогло бы прийти в полное созвучие с вражеским. Именно от этих ритмических
колебаний зависели все степени здравомыслия, безрассудства и безумия. Ему нужно
было ограничить поле собственного восприятия только «нормальными», с точки
зрения психиатрии, волнами.
Регулятор продуцировал свои
колебания, добавляя их к лучу света, который падал прямо на картинку. Если
существо, представленное на ней, и ощутило волновое наложение, то ничем этого
пока не выдало. Но Гросвенор и не ожидал заметных результатов, так что не
испытал разочарования. Он был убежден, что воздействие не скажется на самих
образах, передаваемых противником. Он сможет почувствовать его только
посредством своей собственной нервной системы.
Сосредоточиться на картинке было
трудно, однако он не сдавался. Излучение энцефалорегулятора начало создавать
видимые интерференционные помехи, но он продолжал напряженно фиксировать
изображение взглядом.
«Я спокоен и расслаблен. Мои мысли
ясны…»
Слова громко раздавались в ушах;
мгновение спустя он их уже не слышал, они заменились отдаленным грохотанием.
Грохот постепенно унялся, оставив
тихий ровный шум, сравнимый с тем, который звучит в большой морской раковине.
Гросвенор почувствовал слабый свет, он был размытым и бледным, словно от лампы,
видневшейся сквозь густой туман.
«Я продолжаю полностью владеть своим
сознанием, – напомнил он самому себе. – Я воспринимаю чувственные ощущения
через нервную систему этого существа. Оно воспринимает ощущения через мою».
Можно было подождать. Можно было
посидеть и подождать, когда рассеется мгла и мозг начнет осознавать импульсы,
переданные ему нервной системой враждебной стороны. Можно было посидеть и…
Стоп! Посидеть? Разве оно это
делало? Он задержал дыхание и напряг все свое внимание. Он различил вдалеке
голос, произносивший: «Есть или нет смысла в том, что я вижу и слышу, я, в
любом случае, чувствую себя легко, свободно и непринужденно…»
Засвербело в носу. Он подумал: «У
них нет носа, по крайней мере, я его не видел. Следовательно, речь идет о моем
собственном носе или же о раздражении, не имеющем определенного места». Он
поднял руку, чтобы почесаться, но был остановлен резкой болью, пронзившей
желудок. Он бы согнулся от боли пополам, если бы мог. Но он не мог. Он не мог
почесать себе нос. Он не мог положить руки на живот.
Он догадался, что зуд и боль пришли
не из его собственного тела. И совсем не обязательно, что они имели прямое
соответствие в нервной системе другой стороны. Две высокоразвитые формы жизни
обменивались сигналами – Гросвенор очень надеялся на то, что он не только
воспринимал их, но и передавал – и ни одна из сторон не была способна правильно
перевести сигналы, отправленные другой. Его преимущество заключалось в том, что
он предвидел подобное положение дел. Противник же (если он, как утверждал
Корита, находился на феллахской стадии) этого не ожидал и даже не мог ожидать.
Таким образом, Гросвенору оставалось только улучшать свое восприятие, в то
время как другая сторона могла лишь запутываться все больше и больше.
Зуд исчез, боль в желудке обернулась
некоторой тяжестью, какую испытывают после чересчур плотного обеда. Но в каждом
своем позвонке он ощущал нечто вроде укола раскаленной иглой. В середине спины
игла была изо льда, который расплавлялся и студеным ручьем струился вдоль
поясницы. Что-то – пальцы? металлические прутья? клещи? – сжимало мышцы руки и
тянуло их, почти вырывая. Мозг Гросвенора получал сообщения, визжащие от боли.
Вот-вот он должен был потерять сознание.
Ужасная боль, наконец, утихла, но
Гросвенор продолжал содрогаться. Все это было не более чем иллюзии. Ничего
такого нигде не происходило, ни в его собственном теле, ни в теле птицы. Его
мозг всего лишь воспринимал с помощью глаз импульсы, которые не мог перевести
верно. Таким образом, удовольствие могло стать болью, и любое раздражение
породить какое угодно ощущение. Он не думал, что ошибки его мозга окажутся
такими серьезными.
Он отвлекся от этих размышлений,
потому что губы почувствовали мягкую и влажную ласку. Какой-то голос произнес:
«Я любим», но Гросвенор отверг употребленное понятие. Нет, не «любим». Скорее,
это его мозг в очередной раз пытался перевести рефлексы нервной системы,
реакции которой совершенно отличны от реакций любого человеческого существа. Он
сознательно заменил «я любим» на «меня возбуждают», затем позволил ощущению
следовать своим путем. Но он так и не понял, что именно чувствовал. Возбуждение
не было неприятным. Нервы вкусовых рецепторов слегка щекотало. Взгляд
затуманился, что являлось признаком расслабления. В сознании возник образ
цветка, восхитительной гвоздики, такой же красной, какими они бывают на Земле,
и, следовательно, не имеющей никакого отношения к флоре мира Риима.
«Риим!» – подумал он и всем
существом заворожено потянулся навстречу. Это пришло к нему сквозь
пространство? Он не сумел бы объяснить почему, но имя казалось ему точным.
Однако, вопреки всему, в сознании не исчезали сомнения. Он не мог быть
уверенным.
Последняя серия ощущений оказалась
полностью приятной. Тем не менее, он ожидал продолжения с тревогой. Свет
по-прежнему был слабым и размытым. Затем его глаза еще раз повлажнели. Ноги
начали сильно чесаться. Ощущение прошло, оставив его, однако, гореть и
задыхаться почти непереносимым образом.
«Неверно! – сказал он себе. – Ничего
подобного со мной не происходит».
Возбуждения прекратились. Снова не
было ничего, кроме ровного шума и рассеянного света. Гросвенор забеспокоился.
Возможно, его метод хорош и в конце концов удастся установить некоторый
контроль над отдельным представителем или группировкой вражеского войска. Но
время сильно поджимало. Каждая проходящая секунда на неимоверно много
приближала его к полному провалу и уничтожению. Там – на самом деле, здесь (на
мгновение он запутался в пространстве) – один из самых мощных и дорогих
межзвездных двигателей, когда-либо созданных человеком, пожирал километры со
скоростью, почти выходящей за пределы смысла.
Он знал, какие именно отделы мозга
подвергаются воздействию. Шум он мог слышать, только когда возбуждение
возникало в некоторых чувствительных зонах на боковой поверхности коры. Область
над ухом при раздражении порождала видения и воскрешала старые воспоминания.
Подробная карта мозга была составлена очень давно. Точное местоположение зон
ощущений слегка различалось от человека к человеку, но общая структура
сохранялась у всех.
Глаз нормального человека передает
изображение, относительно соответствующее действительности. Хрусталик
фокусирует на сетчатке реальную картинку. Судя по городским видам,
демонстрируемым обитателями Риима, они тоже имеют объективно точное зрение.
Если Гросвенору удастся скоординировать свои зрительные центры с визуальным
восприятием противника, он сможет получать достаточно достоверные образы.
Снова потекли минуты. Неожиданно
впав в отчаяние, Гросвенор спросил себя, не проведет ли он на этом самом месте
все пять часов, так и не установив никакого полезного контакта? Он начал
сомневаться, имеет ли смысл в подобной ситуации и дальше оставаться в столь
глубоком подчинении. Но когда он попытался положить руку на диск настройки энцефалорегулятора,
результат, похоже, оказался отрицательным. Возникли смутные ощущения, среди
которых он различил характерный запах горелой резины.
В третий раз он почувствовал, что
его глаза наполнились слезами. Затем появилась абсолютно четкая картинка. Она
исчезла так же внезапно, как и возникла. Но Гросвенор, обученный самым
современным подсознательным методам, сохранил послеобраз, отпечатанный в
сознании столь же четко, как если бы он без всякой спешки наблюдал сам образ.
Ему показалось, что он находится
внутри одного из высоких и узких зданий. Помещение слабо освещалось лучами
солнца, падающими через открытые двери. Не было ни окон, ни сплошных межэтажных
перекрытий. Вместо них имелось множество дорожек, продолжавших наружные
тротуары. На дорожках сидело несколько птиц. Многочисленные дверцы указывали на
наличие стенных шкафов и кладовых.
Это видение его не только
обрадовало, но одновременно и обеспокоило. «Предположим, – говорил он себе, –
что мне удалось установить контакт с этим существом, и я управляюсь его нервной
системой, так же как и оно – моей. Допустим, я достиг той точки, в которой уже
могу слышать его ушами, видеть его глазами и испытывать, с определенной
степенью точности, то, что испытывает оно. Это не более чем ощущения органов
чувств. Можно ли надеяться на то, что пропасть преодолена и я способен
заставить откликнуться его мышцы? В моей ли власти принудить существо идти,
поворачивать голову, поднимать руку, в общем, действовать так, словно это мое
собственное тело?» Атака на корабль производилась группой созданий,
объединивших свои усилия. «Могу ли я, влияя на одного из членов, добиться
контроля полностью над всей группой?»
Он понимал, что ясная картинка
пришла к нему из восприятия отдельной птицы. Похоже, ничего из того, что он
ощущал до сих пор, не представлялось возможным приписать группе. Он сравнил
себя с заключенным, запертым в темной комнате; в одной из стен этой комнаты
располагался иллюминатор с матовым стеклом, пропускающим рассеянный свет. Время
от времени сквозь туман проступали некие виды, и заключенный получал
представление о внешнем мире: он мог лишь надеяться, что эти виды относительно
точные. В противном случае, ему оставалось только испытывать сомнения
относительно природы звуков, доносящихся из второго отверстия во второй стене,
равно как и других чувственных ощущений, поступающих каждое из своего отверстия
в потолке и полу.
Человеческое ухо воспринимает звуки
вплоть до частоты в двадцать тысяч колебаний в секунду. Некоторые расы с этой
частоты только начинают слышать. Подвергая определенным гипнотическим
внушениям, можно заставить страдающих людей хохотать, а тех, кого щекочут, выть
от боли. То, что вызывает боль у одних существ, может оставить безразличными
других.
Гросвенор позволил умственному
напряжению ослабнуть. Следовало передохнуть в ожидании дальнейших событий.
Больше заняться пока было нечем.
Неожиданно в голове возникла идея о
том, что, возможно, существует связь между его собственными мыслями и
воспринимаемыми ощущениями. О чем в точности думал он как раз перед тем, как
увидел внутреннюю часть здания? Он тогда, вспомнилось ему, мысленно
сосредоточился на устройстве глаза.
Связь выглядела столь очевидной, что
он сильно приободрился. До сего момента он прилагал усилия к тому, чтобы видеть
и чувствовать посредством нервной системы одной птицы. Но исполнение его
замыслов по-прежнему зависело от того, удастся ли ему вступить в контакт и
оказать воздействие на группу, которая осуществляла нападение на корабль.
Неожиданно он понял, что проблема, с которой он столкнулся, требует от него
перенастройки собственного мозга. Нужно было практически усыпить некоторые
зоны; чувствительность других, наоборот, повысить до крайности для того, чтобы
предоставить потоку получаемых ощущений более свободный способ выражения.
Имеющийся у него навык самовнушения позволял успешно достичь обеих целей.
Начинать, очевидно, следовало со
зрения. Затем продолжить установлением мышечного контроля над телом птицы,
посредством которой группа ведет борьбу с ним.
Появились, мешая сосредоточиться,
разноцветные всполохи. Гросвенор увидел в них доказательство действенности
проведенных самовнушений. Затем его зрение, внезапно приспособившись, стало
четким, и он понял, что находится на правильном пути.
Он оказался, точно так же как и в
первый раз, сидящим на насесте внутри большого здания. Вцепившись в образ с
энергией отчаяния, он направил все свои усилия на то, чтобы воздействовать на
мышечные движения обитателей Риима.
Но точная причина, по которой
рождается движение, осталась для него темной. Его зрительное восприятие не
могло, очевидно, вместить в себя в подробностях миллионы мышечных рефлексов,
позволяющих поднять один палец. Тогда он сконцентрировался на отдельной
конечности. Ничего не произошло. Разочарованный, но не потерявший решимости, он
прибег к помощи символического гипноза, использовав одно ключевое слово для
обозначения всей совокупности вазомоторных процессов.
Медленно одна рука поднялась. Еще
одно ключевое слово – и подопечный Гросвенора осторожно встал. Затем Гросвенор
заставил его повернуть голову. Скользнувший по стене взгляд подсказал, что
такой-то ящик, такой-то шкаф, такая-то кладовая являются «моими». Напоминание
едва коснулось сознания. Существо со спокойствием признало свое.
Гросвенору приходилось сдерживать
волнение. С бесконечным терпением он посадил, потом поднял птицу, заставил
поднести руки к лицу, поцеловать их, двинуться вперед, затем вернуться к своему
насесту. В конце концов он усадил ее на место.
Теперь, очевидно, их нервные системы
оказались в достаточной степени синхронизированными для того, чтобы он мог
воспринимать малейшие оттенки любого внушения. Едва он начал снова
сосредоточиваться, как все его существо, мысли и ощущения, заполонило послание.
Более или менее автоматически Гросвенор переводил затопившие его тревожные мысли:
«Ячейки взывают, взывают. Ячейки
боятся. О! ячейки ощущают боль! Ночь наступила у риимов. Отдались от создания…
отдались, Риим… Тени, вихри… Нужно, чтобы ячейки уклонились… Но они не в
состоянии. Они имели право быть приветливыми с существом, вышедшим из тьмы,
поскольку не знали, что являются ему врагом… Ночь стала мрачной. Все ячейки
тянутся назад… Но они не могут…»
Гросвенор замер, пораженный:
«приветливыми».
С ужасом он понял, что события,
легко объяснялись как тем, так и другим образом. Ситуация была серьезной. Если
безумие, поразившее экипаж корабля, явилось следствием попыток проявить
приветливость и вступить в общение с чужеземцами, то какие бедствия могут
произойти в том случае, когда их симпатия перейдет в неприязнь?
Для него положение представлялось
еще более трудным, чем для них. Если он сейчас прервет контакт, они станут
свободными. И тогда, возможно, предпримут настоящую атаку. Как только избавятся
от него, попытаются действительно уничтожить Бигль.
Значит, у него не было иного выхода,
кроме как держаться выбранного пути, надеясь, что, в конце концов, обнаружится
возможность повернуть ситуацию в свою пользу.
Глава 12
Глава 12
Скачать роман
Комментариев нет :
Отправить комментарий